Чоновцы на Осколе | страница 54

Турка связали, и он лежал на земле с кляпом во рту.

— Димка, оставайся тут с ребятами! — грозно прошептал Гулин.— Пронин, Иванов, Усенко — за мной!

Димка с наганом в руке поспешил к товарищам, охраняющим окна.

Внутри дома стояла тишина, Димка заглянул в окно и увидел Пронина с фонарем в руке. Гулин наганом указал Усенко на лежавшего на скамейке бандита и пошел в горницу. За ним, подняв над головой фонарь, пошел Пронин.

Желая увидеть, что будет дальше, Димка бросился к следующему окну, но в это время за его спиной раздался громкий звон разбитых стекол. Не успел Димка обернуться, как в распахнутые створки окна выпрыгнул полураздетый бандит. Подняв над головой обрез, он выстрелил в воздух.

Пригнувшись, Димка рванулся к бандиту и с разлету ударом головой в живот сбил его с ног. Подскочившие чоновцы схватили бандита за руки, вырвали обрез, связали.

— Ой, что ты наделал, зачем стрелял? — поднявшись с земли и вытирая разбитый при падении нос, в мальчишеской наивности набросился Димка на связываемого. Бандит, которому уже кто-то успел сунуть в рот тряпку, таращил на Димку испуганные глаза.

На крыльце появились Гулин и Пронин. Гулин как чувал с овсом тащил связанного по рукам и ногам Павла Щербатенко.

— Хлопцы, помогите Пронину взять раненого Усенко, бандит ему голову обрезом раскроил. А ты, Димка, скорей подавай сюда повозку!

Димка со всех ног бросился к риге. Там уже стояла запряженная парой коней бричка. Старика, запрягавшего коней, не было. Димка отвязал коней, вскочил в бричку, взял в руки ременные вожжи.

— Но-но, пошли, соколики! — как заправский кучер, прикрикнул Димка.

У крыльца дома он остановил коней. В бричку положили связанных бандитов и раненого Усенко. Голова его была обмотана полотенцами, лицо залито кровью.

— Гони, Димка, к Гремячему! Гони что есть духу! А нам, может быть, придется отбиваться... Услышишь стрельбу, не задерживайся в Гремячем, дуй в Уразово! — распорядился Гулин.

Рассветало. Заливисто перекликались петухи. Лаяли встревоженные выстрелом собаки. Вопила выбежавшая на крыльцо с растрепанными волосами женщина, глядя вслед удалявшейся бричке.

Дорога шла опушкой Думского леса, то среди густых кустов орешника, то между столетних суковатых дубов и мачтовых сосен.

— Ну, тут бы нам проскочить, и все в порядке. Малость осталось, давай отдохнем, — предложил Женька, сбрасывая с плеча на землю деревянные рамки. Он устало опустился на груду сухих листьев под раскидистым дубом.