Не первую зиму, какую весну,
И осень давно не одну
Учил он в Синопе, и прибыл в Корсунь,
И дальше пошел по Днепру.
Когда из родных и насиженных мест
Добрался до наших племен,
Воздвиг на прибрежной горе чудо-крест
В честь града грядущих времен.
Преследовал страх его, шел по пятам,
Лечила тьма тяжких годин.
Видал он и Новгород славный, и там
Речам своим дом находил.
На клевере жил и крапиву жевал,
И жажду росой утолял.
Февраль отпускал, да апрель прижимал,
И первый лист август ронял.
И был в стороне, где зарос огород,
Где воздух горчит от вины.
Со вдовой где водит вдова хоровод
На площади после войны.
Там дивно страданьем торгуют купцы,
На цифре зачахли умы.
И там узкоглазы, беззубы и злы
Росли неотмщенные мы.
И долго в заросшее пылью окно
В печальном смиренье своем
Вползало, пылая, прекрасное то,
Что нашей природой зовем.
И пялился мальчик на бор недалек,
Наевшись пустых макарон.
И луч преломляя, пылал бутылек,
И мерз за окном богомол.
И грубой тату половина зари
С ладони отцовской ползла.
И предки играли в замри-отомри,
И мать побеждала отца.
И мудрые речи, простые слова,
Листва, дребезжание рам
Оконных, и все, что звучало тогда,
Доступно по-прежнему нам.
Ауканье. Грохот подъездных дверей,
Гуденье железки вдали.
И все, что поведал апостол Андрей,
и что мы вместить не смогли.
