— Эскулап наш, Иннокентий Львович говорил, что через пару дней от них и следов не останется, — осторожно заметил мой собеседник.
— Знаю. Мне, он то же самое говорил. Но, в боксе всё равно больше заняться нечем. Вот и любуюсь на свое отражение. Спасибо сестричкам, позаботились о развлечении. — Кивнул я, не открывая глаз.
— Да уж… — кажется, сосед совсем не рад такому повороту нашей беседы. — Ирина Михайловна, сегодня за обедом, опять о тебе справлялась.
— Какая трогательная забота. Передайте ей мое почтение и благодарность, Владимир Александрович…
— Ёж, ну натуральный ёж. Только что иголок нет. — Со вздохом заметил мой собеседник.
— Ничего, тренер, дайте срок, вырастут… а там и за когтями-клыками дело не заржавеет. — Откликнулся я и почувствовал, как напрягся сидящий рядом человек.
— А ты изменился, Кирилл, — доверительным тоном заметил Владимир Александрович, мгновенно пряча сущность СБ-шника за маской тренера и учителя. — Вырос, наверное?
— Вряд ли, скорее, просто устал, — я открыл глаза и, повернув голову к собеседнику, спросил. — А что, это плохо?
— Хм… Вырос-вырос, Кирилл Николаевич. Впору об эмансипации задуматься. — Старательно натягивая беззаботную улыбку на лицо, проговорил тренер. Вот только глаза у него слишком уж серьезные.
И я рискнул. Кирилл называл это: "тронуть Эфир", я же всегда говорил: "напрячь чуйку". Но смысл один, и действо это мне знакомо давно и очень хорошо… "Принюхавшись" к моему визави, я учуял только легкое одобрение в его эмоциях, что уже радовало. Но еще лучше было другое… боль, та самая жуткая головная боль, что в последнее время терзала мое тело Там, едва мне стоило воспользоваться своими умениями, здесь отсутствовала напрочь. А само действие, требовавшее раньше довольно серьезного усилия, теперь казалось естественным и простым… словно кружку воды выпить.
— И куда мне с этой самой эмансипацией потом деваться? Из родного-то дома, да без образования, профессии… на паперть идти? — Вот только в Эфире, я толкнул ему… хм-м эмоцию, не эмоцию… скорее образ окрашенный пониманием и согласием. Возможность свалить подальше от таких родственничков, мне пришлась по душе.
— Да правильно, правильно. Дом, есть дом. Это я так, на тему твоей взрослости высказался, — тут же хмыкнул Владимир Александрович и, словно спохватившись, вытянул из кармана брюк широкий мужской браслет. — Вот! Я ж чего пришел. Сам не раз у медиков гостевал, помню, как тут скучно бывает. А Иннокентий Львович сказал, что тебе уже читать можно. Держи, уж извини, в твоей комнате взял. Хорошая библиотека у тебя там, кстати, подобрана. — Постучав по краю протянутого мне "украшения", заметил тренер.
