Ольга отчаянно боролась со сном, но все, и сама она в том числе, понимали, что в ближайшие же минуты она сдастся. Закурив, Мостовой взглянул на эту семейную пару и, поколебавшись, сказал:
— Я думаю, вы имеете какое-то право узнать некоторые подробности этого дела, — тут он поморщился и недовольным тоном продолжил: — Хотя, безусловно, вас обоих следовало бы наказать. Тебя, — он ткнул пальцем в сторону Ольги, — отшлепать, а тебя, — он погрозил Игорю, — послать на курсы в автошколу. Чтобы снова на права сдавал. Робингуды хреновы. Ишь, привыкли творить правосудие! Пострадали по своей же собственной глупости… Так и быть, спустим на тормозах. — Он умолк и запыхтел сигаретой.
Ольга говорить не имела уже сил, а Игорь решил хитро промолчать, чтобы сначала выслушать то, что решится им рассказать Мостовой, а потом уже и высказать все, что он думает и про закон, и про его защитников.
Весьма ошибочно оценив молчание аудитории как благоговейное, Василий Семенович продолжал в более приподнятом настроении:
— Если есть возможность у людей делать большие деньги за короткие сроки, они их будут делать. Тут никак не воспрепятствуешь. Нужно только жестко следить, чтобы это происходило не за счет жизней и здоровья других. Это борьба бесконечная, как с гидрой: здесь отруби, там все равно высунется. Вот для этого мы и существуем. Мы, органы, милиция, ФСБ, наконец… Мы, а не вы! Нас назначило государство, оно нас определило на эту работу, и мы ее выполняем, — тут Мостовой сильно потер лицо ладонью и добавил, как бы про себя: — С грехом пополам. Мы же не можем идти с опережением, мы всегда догоняем, поэтому и возникают иногда такие жуткие вещи, о которых вы знаете. Кто-то организовал прибыльное дело, глубоко законспирированное. Когда еще просочится какая-то информация! А если свидетелей не остается в принципе? — Мостовой посмотрел на Ольгу и уже открыл рот, чтобы еще чаю попросить, но махнул рукой, сам встал и взял чайник.
— Так в чем же суть этого бизнеса? — спросил Игорь, воспользовавшись моментом. — Производство и продажа кассет? И все?
— И все! — отрезал Мостовой. — Да, и все! Ты же слышал о таком термине, как «ручная работа»? Это значит, что данная вещь пусть с шероховатостями — не на станке же делалось, — но единственная в мире, нет такой больше и не будет! А еще есть такие психи и придурки, которые за фарфоровый сральник Екатерины платят кучу баксов, а потом прячут его у себя в сейфе и по большим праздникам показывают гостям и балдеют от счастья или еще от чего-нибудь, не знаю. Копрофаги, мать их…
