Эмма опять осторожно вздохнула, не отрывая взгляда от его лица.
– Я отвернулся от нее и уехал из Айронвуд-Парка, предоставив ее судьбе.
– И что с ней случилось дальше?
– Ее куда-то отослали. А потом… не знаю.
Эмма смотрела на него, не понимая, почему все это не потрясло ее так сильно, как должно было. В душе боролись ревность и гнев. Какая-то ее часть ненавидела Люка за то, что он сделал с Мэри, другая – хотела его так же сильно, как и раньше.
Что с ней не так?
После долгого молчания Люк сказал:
– Ну, теперь ты понимаешь, почему должна бежать от таких, как я? Я делал такое раньше и скорее всего буду делать и в дальнейшем. Во мне обитает зло, Эмма. Ты не должна так рисковать.
Она медленно покачала головой.
– Вы взяли на себя ответственность. Вы испытываете угрызения совести за то, что сделали с девушкой. Я слышу это в вашем голосе.
Он резко выдохнул:
– Те, кому я небезразличен, обязательно потом сожалеют об этом. Я неизменно делаю им больно. И хуже всего приходится женщинам. – Он закрыл глаза. – Я их соблазняю, получаю порочное наслаждение, обладая ими, а потом ухожу.
В точности, как поступает с ней каждый вечер. Похоже, у Люка привычка сбегать.
– Так вы этого хотите, Люк? Соблазнить меня? Получить порочное наслаждение, обладая мной?
Он поколебался, затем лицо его помрачнело.
– Да.
– Расскажите, как.
Люк хотел отойти, но Эмма быстрее, чем ожидала от себя, особенно в таком взвинченном состоянии, обхватила его руками за талию и сцепила запястья у него за спиной.
Он посмотрел на нее яростным взглядом. Эмма прижалась к нему, ощущая, как он вжимается в нее своим твердым телом, и под кожей у нее вспыхнуло пламя, обжигающее и жаждущее.
На его лице эмоции менялись так быстро, что она не успевала их отследить – боль, стыд, желание и еще множество тех, что она и определить не могла. И вдруг Люк застыл, взгляд его прояснился, а глаза сделались такого насыщенного синего цвета, что засверкали, как сапфиры.
– Ты будешь связана, – произнес он хрипло. – Будешь стоять на коленях. Или лежать на животе с раздвинутыми ногами, чтобы я видел тебя всю.
У Эммы перехватило дыхание, она никак не могла выдохнуть.
– И еще я завяжу тебе глаза, и ты не увидишь, что я буду с тобой делать. – Он облизал верхнюю губу. – Ты будешь испытывать ощущения, каких никогда раньше не испытывала, в местах, о существовании которых не подозревала. Я научу тебя ублажать саму себя, а потом буду смотреть, как ты это делаешь.
Он замолчал. Эмма не шелохнулась. Воздух застрял где-то в легких и не мог добраться до горла.
