Он устал от деревенских гостиниц. Та его избалованная часть, что называлась герцогский сынок, настойчиво требовала горячей ванны и обеда из пяти блюд, обитого бархатом дивана и огромной удобной кровати с шелковым балдахином.
Управляющий отелем протянул Эмме письмо. Она крепко сжимала его в руке, когда они с Люком вошли в номер. Оба молчали, пока слуги не оставили их одних.
Эмма, разумеется, не понаслышке знала, что такое роскошь. Ее отец был достаточно богатым, чтобы оставить торговлю и провести остаток своих лет, наслаждаясь неторопливой жизнью джентльмена. Он дал дочерям лучшее образование и вывозил их на светские сезоны в Лондон.
Люк расстегнул пальто, повесил его на спинку стула. Эмма развязала шляпку, опустилась в одно из позолоченных кресел и распечатала письмо.
Он вновь наедине с Эммой. Существует ли на свете более сладкая пытка?
«Определенно нет», – сухо заключил он, глядя, с какой жадностью она читает письмо.
Через несколько минут Эмма подняла на него глаза.
– От Джейн? – спросил он.
– Да.
– Как там ваш отец?
Она вздохнула.
– Все так же. Но, похоже, он с каждым днем все больше теряет интерес к жизни.
– Сочувствую. – Он помолчал и спросил: – Вы думаете, это изменится, если состояние к нему вернется?
– Надеюсь. Он любил деньги. Я думаю… – Она глубоко вздохнула и продолжила: – Подозреваю, это все, что он любил после смерти нашей матери. Он так гордился своим состоянием, тем, какие двери оно нам открывало. А когда потерял его, потерял и радость жизни – всю, до последней унции.
Люк предложил ей яблоко из тех, что лежали в вазе на небольшом буфете. Она свернула письмо, положила его на стол, с улыбкой взяла яблоко и с хрустом надкусила.
«Нет, не существует пытки слаще, чем оставаться наедине с Эммой», – решил Люк, глядя, как она облизывает испачканные в яблочном соке губы.
Он смотрел на нее, на то, как она ест, и его мужское естество вздымалось – он уже привык к этому за несколько дней, проведенных в ее обществе. Привык, но менее мучительным все это не стало.
Она не хотела, чтобы он спускался вниз и топил мысли в спиртном, но, черт побери, а какой у него выбор? Оставаться с ней куда опаснее.
Она посмотрела на него, такая невинная и ничего не сознающая. Ему никогда и в голову не приходило, что замужняя женщина может быть невинной, но он ошибался. Внешне она казалась невозмутимой и спокойной и уж точно не была дурой. Но сколько же в ней было наивности!
Он переступил с ноги на ногу, пытаясь встать поудобнее, чтобы облегчить давление в штанах.
