Люк знал, что поступает с ней низко. И ненавидел себя за это.
На следующий вечер, в субботу, сделал то же самое. Ушел и в «Будле» играл в двадцать одно с какими-то невыносимо скучными людьми и поглощал невероятное количество бренди. Кончилось это проигрышем десяти гиней. Полная ерунда по сравнению с опасностью очередного ночного кошмара.
Домой он вернулся пьяным, спотыкаясь, дошел до спальни. Эмма спала, ее красивые густые волосы веером раскинулись по подушке. Люк лег рядом так осторожно, как мог, учитывая, что мир вокруг него вращался, и посмотрел на нее.
Эмма. Он потрогал мягкий локон. Эта женщина принимает его так, как никто и никогда в жизни. И в постели, и вне ее. Она очень сильная, но при этом такая милая и покорная.
Люк уронил тяжелую голову на подушку, все еще глядя на гладкую кожу, на густые красновато-коричневые, красиво изогнутые брови.
И в груди его что-то сильно сжалось. Он хотел обнять Эмму, прижать к себе и никогда не отпускать.
В воскресенье Люк с Эммой встали рано, чтобы попасть на службу в церковь Святой Анны. Они уже успели выяснить, что в Сохо далеко не одна церковь, и Эмма беспокоилась, думая, не пойти ли им в католическую церковь Святого Патрика: все-таки Макмиллан сказал, что муж его сестры – ирландец.
Но Люк думал, что, будь Мортон католиком, Макмиллан упомянул бы об этом. Поэтому к восьми утра они пошли в церковь Святой Анны – на чересчур раннюю службу, как считал Люк.
Церковь представляла собой простое прямоугольное кирпичное здание с высокими узкими окнами. Единственной отличительной чертой была колокольня – квадратное сооружение, возвышавшееся над церковью. Колокол на ней зазвонил как раз, когда Люк с Эммой вошли внутрь.
Они тихонько сели сзади, чтобы хорошо видеть паству. На деревянных скамьях сидело не меньше двухсот прихожан. Проповедь читали о седьмой заповеди, и пока проповедник что-то там бубнил, Люк внимательно рассматривал молящихся.
Его внимание привлекли двое рыжеволосых мужчин, каждый в обществе темноволосой женщины. Один сидел на третьем ряду, и казалось, что весь ряд предназначен для его семейства – его самого, темноволосой жены и восьми ребятишек. Вторая пара, рыжеволосый мужчина и его супруга, расположились в центре собрания, через проход от Эммы и Люка. Мужчина был очень крупным, а женщина худенькой, среднего роста.
– Тело было создано не для блуда, а для Господа, – вещал проповедник. – Более того, как сказал святой Павел, «во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа, ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться».
