Пожалуй, самую сильную неприязнь Энтони испытывает к апельсиновым деревьям. В этом году будет собран первый урожай, что позволит кибуцу получить немалые деньги. Поселенцы постарше, приходя в апельсиновые рощи, со слезами на глазах любуются реальным воплощением своих давних грез. Замешивая бетон для резервуаров-хранилищ, Энтони хочет кулаками вытереть слезы на лицах этих людей.
Пришло время сбора урожая. Фрукты снимают с веток, укладывают в ящики, перевозят и, что самое ужасное, едят. Весь следующий месяц апельсины — единственные фрукты, которые подают к столу в кибуце Мигдал Тиква. Любое блюдо, обильно сдобренное чесноком, тут поливают апельсиновым сиропом. Апельсиновый сок кибуца Мигдал Тиква разъедает десны Энтони Вердена словно электролит аккумуляторной батареи. Кончик языка покрылся воспаленными точками крошечных язвочек. Апельсиновый сок для его организма — словно яд. По ночам он бурлит в животе, разъедая стенки желудка, образуя все те же язвочки; Энтони может даже определить их местоположение и сосчитать количество. Цвет наливаемого в жестяные кружки сока неестественно ярок и похож на автомобильную краску. От него портятся кружки, он оставляет на их внутренних стенках темные пятна, которые затем невозможно отскрести.
Каждое утро Энтони выкатывает свой раздутый живот из общей спальни общежития — живот, который, похоже, больше не принадлежит ему. Он стал отдельным чужеродным телом — некий агрегат, тесно связанный с производством апельсинов. Энтони входит в столовую, где на столах возле каждой миски с кашей возвышается груда оранжевых фруктов. После завтрака он, передвигаясь странной, как у краба, походкой, приобретенной им после сеансов доктора Пала, спускается вниз по склону горы к террасам, отмеченным огромными валунами. Их затащили сюда первые поселенцы, ныне совсем пожилые люди. На это ушли их молодые годы. Как они уверяют, эта работа делалась при помощи осликов, конопляных веревок и шкива, а порой и просто голыми руками. Энтони на мгновение останавливается и смотрит вниз на красновато-ржавую землю у подножия горы, и ему кажется, будто каждый квадратный метр ее усеян апельсиновыми корками, побуревшими и выцветшими на солнце, размякшими и подгнившим в скудной тени, где на них появился зеленый налет плесени. Затем, услышав урчание трактора, он отходит от края, берется за угол брезента, помогает расстелить его по земле. После этого мужчины помоложе берут лестницы, крюки и ножницы и начинают собирать апельсины — те с приглушенным чмоканьем падают на землю. Эти плоды уже непригодны для транспортировки, и Вердену придется съесть их сегодня за обедом — кибуцники, опьянев от удачного урожая, символа их успеха, временно прекратили выпекать хлеб, заменив его сочными фруктами.
