- Неможется...- едва смогла проговорить Манефа.
- Неможется, так лежи. Умри, коли хочется, а сраму делать не смей... Вишь, что вздумала! Да я тебя в моленной на три замка запру, шаг из дому не дам шагнуть... Неможется!.. Я тебе такую немоготу задам, что ввек не забудешь... Шиш на место!.. А вы, мокрохвостницы, что стали?.. Тащите назад, да если опять вздумаете, так у меня смотрите: таковских засыплю, что до новых веников не забудете.
Нечего делать. Осталась Манефа под одной кровлей с Якимом Прохорычем... Осталась среди искушений... Не под силу ей против брата идти: таков уродился чего ни захочет, на своем поставит. Запереть Манефу он не запер, но, разбудив старого Пантелея, дал ему наказ строго-настрого глядеть в оба за скитским работником, что приехал с Манефой из Комарова.
- Чтоб к обительским лошадям и подходить он не смел,- приказывал Патап Максимыч,- а коль Манефа тайком со двора пойдет - за ворот ее да и в избу... Так и тащи... А чужим не болтай, что у нас тут было,- прибавил он, уходя, Пантелею.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Смущенная внезапным появлением Якима Прохорыча, Манефа не могла выдержать его присутствия и ушла с Фленушкой к себе в заднюю. Игуменья всем телом дрожала, едва на ногах держалась. Еле-еле дошла до горенки, опираясь на Фленушку.
- Что с тобой, матушка? - говорила ей оторопевшая девушка.- Аль неможется? Шалфейцем не напоить ли?.. Аль бузиной с липовым цветом?
- Не надо... Ничего не надо...- отрывисто отвечала мать Манефа.
Когда вошли в боковушу, там никого не было. И здоровенная Анафролия и богомольная Евпраксеюшка суетились в стряпущей, помогали Никитишне ужин наряжать.
Тяжело опустилась на стул Манефа. Фленушка взяла ее за руки. Как лед холодные.
- Что это, матушка?- сказала Фленушка.- Дай я раздену тебя, уложу, тепленьким напою, укутаю...
- Ах, Фленушка, моя Фленушка! - страстным, почти незнакомым дотоле Фленушке голосом воскликнула Манефа и крепко обвила руками шею девушки...Родная ты моя!.. Голубушка!.. Как бы знала ты да ведала!..
И горячо, страстно целовала Манефа глаза, щеки и уста Фленушки.
- Матушка, матушка! Что с тобой? - встревоженная необычными ласками всегда строгой, хоть до безумия любившей ее игуменьи, говорила Фленушка.- Матушка, успокойся, приляг...
- Постой, постой, мое дитятко, милая моя, сердечная ты моя девочка!.. Как бы знала ты!.. О господи, господи, не вмени во грех рабе твоей!.. Сердце чисто созижди во мне, боже, и дух прав обнови во утробе моей, отжени от мене омрачение помыслов... Уйди, Фленушка, уйди... Кликни Евпраксеюшку с Анафролией... Ступай, ступай!..
