Долго ходил взад и вперед Патап Максимыч. Мерный топот босых ног его раздавался по горнице и в соседней боковушке. Аксинья Захаровна проснулась, осторожно отворила дверь и, при свете горевшей у икон лампады, увидела ходившего мужа. В красной рубахе, с расстегнутым косым воротом, с засученными рукавами, весь багровый, с распаленными глазами и всклокоченными волосами, страшен он ей показался. Хотела спрятаться, но Патап Максимыч заметил жену.
- Тебе что? - спросил шепотом, но гроза и в шепоте слышна была.
- Не спится что-то, Максимыч... Про Настеньку все думается...- едва слышно отвечала Аксинья Захаровна.
- Чего еще?.. Ну?..- сказал Патап Максимыч, остановясь перед женой.
- Да я ничего... Известно, твоя воля... Как хочешь...- И залилась бедная слезами.
- О чем заревела?.. Гостей, что ли, перебудить?.. А?..- грозно спросил именинницу Патап Максимыч.
- Настасья с ума нейдет, кормилец ты мой. Разрывается мое сердечушко, заснула было, так и во сне-то вижу ее, голубушку... Оголили... срамить ведут...
- Ну, ступай спать,- мягким голосом сказал жене Патап Максимыч.- Утро вечера мудренее... Ступай же, спи... Свадьбе не бывать.
Бросилась в передний угол именинница и начала класть земные поклоны. Помолившись, кинулась мужу в ноги.
- Бог тебя спасет, Максимыч,- сказала она, всхлипывая. - Отнял ты печаль от сердца моего.
- Полно же, полно, ступай... Спи, говорят тебе,- молвил Патап Максимыч.Да ну же... Тебе говорят...
Ушла в свою боковушу Аксинья Захаровна. А Патап Максимыч все еще ходил взад и вперед по горнице. Нейдет сон, не берет дрема.
Вдруг слышит он возню в сенях. Прислушивается - что-то тащат по полу... Не воры ль забрались?.. Отворил дверь: мать Манефа в дорожной шубе со свечой в руках на пороге моленной стоит, а дюжая Анафролия с Евпраксией-канонницей тащит вниз по лестнице чемодан с пожитками игуменьи.
Как взвидела брата матушка Манефа, так и присела на пороге. Анафролия стала на лестнице и, разиня рот, глядела на Патапа Максимыча. Канонница, как пойманный в шалостях школьник, не знала, куда руки девать.
- Это что?..- спросил Патап Максимыч.
- Я братец... домой хочу... в обитель собралась...- шептала Манефа.
- Домой?.. А коль тебе домой захотелось, зачем же ты, спасённая твоя душа, воровским образом, не простясь с хозяевами, тихомолком вздумала?... А?..
Молчала игуменья.
- Что ж это ты, на срам, что ли, хочешь поднять меня перед гостями?.. А?.. На смех ты это делаешь, что ли?.. Да говори же, спасенница... Целый, почитай, вечер с гостьми сидела, все ее видели, и вдруг ни с того ни с сего, ночью, в самые невесткины именины, домой собраться изволила!.. Сказывай, что на уме?.. Ну!.. Да что ты проглотила язык-от?
