Инженер был честолюбив, и коллеги почему-то невзлюбили новенького.
После гибели Переца у меня в гетто остался лишь один близкий друг Нёма. Однажды вечером он показал мне под своей кроватью яму, в которой оказался ящик с ручными гранатами.
- Недолго здесь пробудем, - сказал Нёма, - уйдем к партизанам, но с оружием. Без оружия никто нас не примет.
Через несколько дней на находившемся близка от гетто еврейском кладбище, забегали немцы и полицаи. Говорили, что обнаружили потайной ход, прорытый из гетто, по которому ночью уходили евреи в партизаны.
Раннее утро. У выхода из гетто собираются колонны рабочих. Вдруг у ворот возникло замешательство. Кто-то заметил, что колонны направляются немцами по одной улице. Опять немцы задумали что-то против нас. Подбегают мальчишки и передают приказ не выходить из гетто - будем сопротивляться. Рабочие разбегаются по домам. Я спешу в свой сарай. Яма раскрыта, ящика с гранатами в ней уже нет. Опоздал я. Что же делать? Забираю из-под матраса свой "арийский" паспорт, может, еще пригодится. За колючей проволокой почти впритык стоят немцы из фельджандармерии, вооруженные автоматами и в касках, даже с противогазами на боку. К ограде подходит еврейка, по-видимому, уже сошла с ума. Она без конца повторяет:
- Зачем вы нас убиваете? Мы же вам ничего плохого не сделали.
Эсэсовцы скалят зубы. Видно, как в том конце гетто полицаи сгоняют евреев к грузовикам. Вблизи ни души, здесь все уже попрятались. Куда же мне деться? Из соседнего дома выглянул мальчишка. Узнаю, он из дома Переца. Машет мне рукой. Мы спускаемся в схрон.
Тускло горит коптилка. В подвале преимущественно женщины, дети и пожилые мужчины. Здесь мать и две сестры Переца. Дети притихли. С напряжением ждем дальнейших событий. Время медленно тянется. Коптилка погасла - не хватает кислорода. Душно. Медленно нарастает издалека гул, как будто на гигантском току молотят в сотни цепов. Гул приблизился, уже можно различить отдельные удары топоров. Послышались отрывистые голоса, лай собак, быстрые шаги. Ищут, ищут нас на расстрел. Убийцы бегут в наш сарай, копают над самой головой, слышен стук лопат о камни, наступают последние минуты, люди прощаются с жизнью. Дети начинают тихо плакать, им затыкают рты, чтобы там, наверху, нас не услышали. Опять удары, бьют топором по стенам сарая, слышен скрежет отдираемой доски. Недалеко выстрелы, взрывы гранат. Кажется, прошла вечность, но шаги стихают, удары стали глуше, гитлеровские пособники ушли дальше.
