Из города Узда прибежал сосед нашего дедушки. Там повторилось то же, что и в Ганцевичах. Он со взрослой дочерью и сыном спрятались в поленнице дров, поскольку пустили слух, что взрослых немцы заберут на работу. Они видели, как вывели на расстрел нашу бабушку (дедушка умер вскоре после прихода немцев). Беглецы сказали, что Михаил вместе с семьей дяди Мотла успел уйти из Минска до прихода немцев.
Пришел штабной офицер с бельем для стирки. Мама, плача, рассказала ему о расстреле евреев, убийстве ее матери и других родственников. Поняв, о чем идет речь, он покраснел и закричал, что этого не может быть, его соплеменники на это не способны. Немецкое командование старалось, чтобы армейские чины не знали о массовых убийствах евреев. Мы верили, что в случае расстрела евреев в нашем городе к нам в дом, где находится немецкий штаб, убийцы не посмеют зайти. Вскоре пришла весть о расстреле евреев в Клецке и Несвиже, по пути убили евреев деревни Синявка, находившейся на шоссе Брест - Москва.
После похолодания вновь установились теплые дни. Однажды в такой день я сидел на пустыре, наслаждаясь теплом и солнцем. Хотелось ни о чем не думать. Появилась стайка шести-семилетних мальчишек с деревянными ружьями играли в войну. Вскоре они сели в кружок и я услышал:
- Матерей заставляют опуститься на колени, а спереди ставят детей, чтобы убить одной пулей. Это не больно, удар - и больше ничего не чувствуешь.
Мне стало страшно. Ведь эти дети обсуждают, как их будут убивать. Наступила тишина. Мальчишки сидели понурившись, затем, грустные поплелись домой. Они не хотели умирать, хотя взрослые говорили им, что это не больно.
Немецкие власти нашего города потребовали, чтобы евреи сдали золотые вещи. Юденрат развил лихорадочную деятельность. Собрали все, что можно было назвать золотом. Юденрат объявил, что немцы остались довольны, мы откупились, и теперь нам ничто не угрожает. Получив откуп, из города и окрестных деревень ушли воинские части. Не стало немцев и в нашем доме. Зловещая тишина настораживала. На расстрел евреев выгоняют из домов местные полицаи, а они знают, где кто живет. Я решил сделать укрытие под русской печью. В тот день я поднялся пораньше и принялся за дело. Мама жаловалась, что плохо спала. Я оторвался от работы и глянул в окно. По улице метались люди. Кричали, что полицаи и литовцы загоняют евреев в сквер на площади, будут расстреливать. Опоздал! "Схрон" не готов. Надо выбираться из города. Ведь люди куда-то бегут. Быстро одел сестричку, перебежали через улицу. За гумнами - спасительное поле. Но по полю цепью стоят немцы, гонят всех назад. Делаю еще одну попытку прорваться из города. Рядом рынок, в лабиринте киосков и ларьков можно будет спрятаться. Неожиданно сбоку появляются два немца:
