Кто повeрит Лацису, что "всe они были в своем большинстве из уголовнаго мiра", кто повeрит, что их было только "двадцать два человeка?..."
Оффицiальная статистика Лациса не считалась даже с опубликованными ранeе свeдeнiями в органe самой Всер. Чрез. Комиссiи; напр., в "Еженедeльнике Ч. К." объявлялось, что Уральской областной Че-Ка за первое полугодiе 1918 г. разстрeлено 35 человeк. Что же значит больше разстрeлов не производилось в то время? Как совмeстить с такой совeтской гуманностью интервью руководителей ВЧК Дзержинскаго и Закса (лeв. с.-р.), данное сотруднику горьковской "Новой Жизни" 8-го iюня 1918 г., гдe заявлялось; по отношенiю к врагам "мы не знаем пощады" и дальше говорилось о разстрeлах, которые происходят яко-бы по единогласному постановленiю всeх членов комитета Чрезвычайной Комиссiи. В августе в "Извeстiях" (28-го) появились оффицiальныя свeдeнiя о разстрeлах в шести губернских городах 43 человeк. В докладe члена петроградской Ч. К. Бокiя, замeстителя Урицкаго, на октябрьской конференцiи чрезвычайных комиссiй Сeверной Коммуны общее число разстрeленных в Петербурге с момента переeзда Всер. Чрез. Комиссiи в Москву, т. е. послe 12-го марта, исчислялось в 800 человeк, при чем цифра заложников в сентябрe опредeлялась в 500, т. е. другими словами за указанные мeсяцы по исчисленiю оффицiальных представителей петроградских Ч. К. было разстрeлено 300 человeк.13 Почему же послe этого не вeрить записи Маргулiеса в дневникe: "Секретарь датскаго посольства Петерс разсказывал... как ему хвастался {63} Урицкiй, что подписал в один день 13 смертных приговора".14 A вeдь Урицкiй был один из тeх, которые будто бы стремились "упорядочить" террор...
Может быть, вторая половина 1918 г. отличается от первой лишь тeм, что с этого времени открыто шла уже кровавая пропаганда террора.15 Послe покушенiя на Ленина urbi et orbi объявляется наступленiе времен "краснаго террора", о котором Луначарскiй в совeтe рабочих депутатов в Москвe 2-го декабря 1917 г. говорил: "Мы не хотим пока террора, мы против смертной казни и эшафота". Против эшафота, но не против казни в тайниках! Пожалуй, один Радек высказался как-бы за публичность разстрeла. Так в своей статьe "Красный Террор"16 он пишет: ..."пять заложников, взятых у буржуазiи, разстрeленных на основанiи публичнаго приговора пленума мeстнаго Совeта, разстрeленных в присутствiи тысячи рабочих, одобряющих этот акт -- болeе сильный акт массоваго террора, нежели разстрeл пятисот человeк по рeшенiю Ч. К. без участiя рабочих масс". Штейнберг, вспоминающiй "великодушiе", которое царило в трибуналах "первой эпохи октябрьской революцiи", должен признать, что "нeт сомнeнiй" в том, что-бы перiод от марта до конца августа 1918 был перiод фактическаго, хотя и не оффицiальнаго террора".
