Когда они заворачивали на Невский, у автомобиля лопнула шина.
«Что делать?» – спросил Антонов.
«Реквизировать другой автомобиль!» – предложил Дыбенко, размахивая револьвером.
Антонов встал среди улицы и замахал проезжающей машине, у руля которой сидел какой-то солдат.
«Мне нужна эта машина», – заявил Антонов.
«Не дам!» – ответил солдат.
«Да вы знаете, кто я такой?» – и Антонов показал бумагу, в которой значилось, что он назначен главнокомандующим всеми армиями Российской республики и что все и каждый обязаны повиноваться ему без всяких разговоров.
«Хоть бы вы были сам дьявол, мне все равно! – с жаром ответил солдат. – Эта машина принадлежит первому пулеметному полку, и мы везем в ней боеприпасы. Не видать вам этой машины…»
Затруднение было разрешено появлением старого и разбитого такси под итальянским флагом. (Во время беспорядков владельцы частных автомобилей во избежание реквизиции регистрировали их в иностранных консульствах.) Из этого такси высадили толстого гражданина в роскошной шубе, и высшее командование поехало дальше.
Покрыв около десяти миль и добравшись до Нарвской заставы, Антонов спросил, где командующий красногвардейскими силами. Его проводили до самой окраины, где несколько сот рабочих отрыли окопы и ждали казаков.
«Как у вас дела, товарищи?» – спросил Антонов.
«Все в полном порядке, товарищ, – ответил командир. – Войска в превосходном настроении… Одно только – боеприпасов нет…»
«В Смольном лежит два миллиарда обойм, – сказал ему Антонов. – Сейчас я дам вам ордер… – Он стал рыться в карманах. – Нет ли тут у кого-нибудь клочка бумаги?»
У Дыбенко не было. У ординарцев тоже. Трусишка предложил свой блокнот.
«А черт! У меня нет карандаша! – вскрикнул Антонов. – Кто даст карандаш?..» Нечего и говорить, что единственным, у кого был карандаш, оказался Трусишка…
* * *
Не попав в автомобиль верховного командования, мы отправились на Царскосельский вокзал. На Невском мы видели проходящих красногвардейцев с винтовками. Штыки были не у всех. Наступали ранние зимние сумерки. Высоко подняв головы, шли они сквозь холодное ненастье неровными рядами, без музыки, без барабанов. Над их головами развевался красный флаг, на котором корявыми золотыми буквами было написано: «Мира! Земли!». Все они были очень молоды. На лицах – выражение людей, сознательно идущих на смерть… Тротуарная толпа полубоязливо, полупрезрительно провожала их взглядами в ненавидящем молчании…
На вокзале никто не знал, где Керенский и где фронт. Впрочем, поезда ходили только до Царского…
