– Решительная псина, – заявила Ринди.
Я ослаб, у меня кружилась голова, но при виде этой картины меня разобрал возникший где-то в животе похожий на блеяние хохот. Комета мгновение смотрела на меня, а затем без лишней суеты распласталась на подстилке.
Собачья кровать все еще находилась в гостиной, когда позже к нам пришла Дженни.
– Надеюсь, не вы ее сюда притащили? – спросила она тоном полицейского, требующего у водителя права и документы на машину. Я рассказал, что произошло, и она фыркнула. – Вы меня за дурочку принимаете? Чтобы я поверила, что наша королева сама притащила сюда постель и водрузила у всех на пути?
Я стал убеждать Дженни, что так оно и было.
Она с сомнением уставилась на собаку. Борзая ответила ей взглядом. Первой моргнула Дженни.
– Вот что я вам скажу: она соображает, что делает.
Комета, словно вылитая из бронзы, не шевелилась. Намекая, что стычка на почве территориальных разногласий еще не война, Дженни бросила по дороге в ванную:
– Пока не закончу, пусть подстилка остается там, где лежит, но прежде, чем я уйду, она вернется в спальню.
Комета, наморщив лоб, зарычала.
– Слушай, – произнес я, понизив голос, чтобы Дженни не услышала, – я-то тут при чем? Я в ваших распрях не участвую.
Уход Дженни я проспал, а когда проснулся, закат уже окрасил стены в розовато-лиловый цвет. Не успел я позвать Комету, чтобы выяснить, где она, как во входную дверь постучали, створка со скрипом отворилась, и в гостиную ввалилась молодая женщина с короткими темными волосами и двумя пакетами с едой.
Пам была специалистом по нервно-мышечному массажу. Я познакомился с ней вскоре после переезда в Седону, и в прошлом году она поддерживала мою способность передвигаться. Раньше мы встречались с ней время от времени, но теперь, пообещав Фредди лучше о себе заботиться, я запланировал еженедельные сеансы массажа на дому. Я не знал, разбирается ли Пам во внутренних болезнях, но, позвонив ей несколько часов назад, сообщил об истории с консервами. И очень надеялся, что массаж выгонит из мышечной ткани остатки тунца.
Пам двинулась через гостиную, чтобы оставить пакеты в кухне, а я сел на диван.
– Проснулись? Хороший знак.
Услышав голос Пам, Комета вышла из спальни, куда до этого ее сослала Дженни. По опущенным плечам борзой можно было судить, что настроение у нее плохое. Собака вытянулась у ног Пам.
– Ее-то не кормите гнилью? – строго спросила массажистка.
– Конечно, нет, – ответил я.
– Знаю, что тебе поможет, – ворковала Пам с Кометой. – Пойдем-ка погуляем.
