— Чтобы не было шума, — строго, без тени улыбки сказала она, — я не бросила твои деньги на пол, а положила сюда. Забери их, и больше не заводи об этом разговора.
Я расплакалась. Из всех служанок довериться можно было одной Харани. К кому же еще я могла обратиться?! Харани не знала истинной причины моих слез, но все же пожалела меня и сочувственно спросила:
— Почему ты плачешь? Ты знаешь этого господина?
Я решилась было все открыть Харани, но тут же отказалась от этой мысли. А вдруг она не поверит и поднимет крик на весь дом? Надо поговорить с Шубхашини. Без нее мне никак не обойтись. Она мой ум, моя защитница! Я расскажу ей все и попрошу совета.
— Да, я знаю его, очень хорошо знаю, — ответила я Харани. — Но если я все открою тебе, ты все равно не поверишь, так уж лучше я буду молчать. Пойми только — ничего дурного я не замышляю. — Мои последние слова заставили меня призадуматься.
Я не видела в своем поведении ничего предосудительного, но зачем впутывать ее в эту историю? Неизвестно, чем все это обернется для Харани. И я вспомнила песню, которую пели две маленькие девочки. Однако я тут же успокоила себя лживыми доводами. Кто, скажите, попав в беду, не прибегает к ним?
И я повторила:
— Ничего дурного я не замышляю. Слышишь?
— Тебе надо с ним встретиться? — спросила служанка.
— Да.
— Когда?
— Ночью, когда все будут спать.
— Наедине?
— Да.
— Нет, не стану тебе помогать!
— А если молодая госпожа прикажет?
— С ума ты сошла! Она женщина благородная, настоящая Лакшми[23], и нипочем не станет тебе помогать в таком деле!
— Ну а если она не запретит, ты согласишься?
— Я не посмею ослушаться ее приказа!
— Если она не запретит! — подчеркнула я.
— Ладно, только денег твоих я не возьму. Забери их обратно.
— Хорошо, — согласилась я и добавила: — Тогда я скоро вернусь.
Я вытерла слезы и отправилась искать Шубхашини. Она сидела одна в комнате, и, когда увидела меня, ее прелестное лицо засияло от радости и стало походить на распустившийся лотос на утренней заре или на гардению в сумерках. Всякий раз, когда лицо молодой женщины озаряла радость, она напоминала то цветок шефали на заре, то поток, искрящийся в лучах луны.
— Узнала? — смеясь, шепнула она мне на ухо.
Я упала с небес на землю.
— Как? Разве тебе все известно?
— Думаешь, твой золотой месяц сам выплыл на небосвод? — Шубхашини лукаво скосила на меня глаза и покачала головой. — Мы расставили на небесах ловушку и поймали его.
— Кто «мы»? Ты и Ро-бабу?
