— Это Бобилло… Мой старик уже побежал туда, и с ним — оба сына Фавра.
За тесным поворотом Бизонтен увидел на дне ущелья, где стремительно несся горный поток, движущиеся светлые пятна фонарей, дым пылающего факела. Он даже не заметил эшевена и его супругу, стоявших на обочине дороги. Протянув ему зажженный фонарь, эшевен сказал:
— Осторожнее! Произошло несчастье!
А супруга эшевена простонала:
— Наша Ортанс тоже внизу. Разве ее место там! Скажите ей, чтобы она поднялась наверх.
Цепляясь свободной рукой за ветки кустарника, Бизонтен чуть не кубарем скатился вниз, но успел огрызнуться:
— Она у вас уже взрослая. А я ей не нянька!
Кое-как спустившись в ущелье, Бизонтен вздохнул с облегчением: жена Бобилло и двое его ребятишек — старшему было всего четыре годика — целы и невредимы. Мать молча прижимала к себе детей, глаза ее блуждали, лицо помертвело, губы дрожали. Но Бизонтен заметил также, что сапожника придавило перевернувшейся повозкой. Видны были только его ноги, неподвижно и бессильно, словно неживые, лежавшие на блестящем льду.
— А ну-ка, живо! — скомандовал он. — Вы, барышня Ортанс, вместе с Бертье подымитесь-ка наверх и сопляков отсюда унесите.
Пришлось помогать им подняться, до того крут и скользок был подъем. Доставив женщин с детьми наверх, Бизонтен снова спустился в ущелье вместе с другими. Он лег на землю и, подсунув руку под повозку, нащупал сломанную оглоблю, потом дотронулся до лица Бобилло. Лицо живого человека, дыхание живых уст. Плотник выпрямился и крикнул:
— Таз, видать, раздробило… Нескладно получилось, но хоть жив остался.
Покалеченная лошадь по-прежнему жалобно ржала и била копытами в опасной близости от людей.
— Первым делом прикончите кто-нибудь животное, — сказал Бизонтен.
— Не так уж это приятно, — отозвался старший сын Фавра.
— За это дело я возьмусь, — заявил подошедший к ним верзила Сора. — Все-таки с говядинкой будем!
Когда они отошли в сторону, Бертье сказал:
— Тут надо всем миром взяться, иначе повозку не поднять.
— А где мы тут всем миром поместимся? — оборвал его подмастерье. — Даже и пробовать не стоит. Попробую-ка я поднять повозку, знаешь, как подымают стропило, ежели оно плашмя лежит. — И бросил повелительным тоном: — Пусть тот, кто порезвее, принесет весь мой инструмент и веревки, они в повозке у кузнеца. А по дороге пусть кликнут Пьера, возчика, и скажут ему, чтобы он своего Бовара привел. Работка как раз по нему.
Сын Фавра отправился с поручением, а Бизонтен снова осветил фонарем неподвижные ноги сапожника.
