– Господи, помилуй! Ванная размером с бассейн.
– Не обращайте внимания. Нам нужно найти вашу кушетку, капи… Максимилиан.
Оказывается, это ужасно непросто – называть его правильно. Луизе следовало поупражняться в этом еще в поезде.
Другая дверь вела в гардеробную отца. «Гардеробная» – не совсем подходящее слово. На самом деле это была маленькая спальня, в которой стояла односпальная кровать, возле нее – удобное кожаное клубное кресло. Был также камин. Спальня имела собственный выход в коридор, так что капитану не придется ходить через ванную, ее гардеробную и спальню, и Луиза не рискует тем, что он застанет ее неодетой. На прикроватном столике лежала стопка книг. Читал ли ее отец эти книги? Луиза так мало знала о привычках собственных родителей.
Капитан Купер сел на спружинивший матрас.
– Жестко. Но это лучше, чем спать в яме. И вы будете довольно далеко, так что мои ночные хождения вас не потревожат.
Ах да. Его ночные кошмары. Она должна позвонить доктору Фентрессу.
– Я рада, что вам все подходит. По правде говоря, меня не было здесь долгие годы, поэтому я забыла, какая тут обстановка. Двери всегда были закрыты на ключ.
– Сколько вам было лет, когда вы лишились родителей?
– Четыре. – Разумеется, она получила драгоценности матери, но больше ничего. Тетя Грейс постаралась, чтобы в комнатах не осталось ничего, что бы напоминало ей о родителях. Может быть, что-то из их вещей уцелело на чердаке? Как мило было бы представить себе маму в одном из ее платьев от Уорта!
– Всего четыре. Как мало. Моя мать умерла, когда мне было пятнадцать.
– Значит, ваш отец до сих пор жив?
– Нет.
Капитан Купер не стал уточнять, и Луиза оставила грустную тему. Оба они сироты, и Максимилиан Норвич – тоже. Нетрудно убить вымышленное лицо, которое стало вдруг мешать. Трудно жить с настоящей потерей.
– Наши чемоданы должны поднять сюда с минуты на минуту. Не желаете ли воспользоваться… – Настоящая жена не стала бы смущаться, предлагая мужу вымыться или воспользоваться уборной. Но она же не настоящая жена.
– Сначала дамы. Я подожду здесь. – Он втиснул свое длинное тело в отцовское кресло и закрыл глаза.
Боже всемогущий. Луиза надеялась, что капитан Купер ничего не услышал, когда она облегчалась. Чтобы было наверняка, она открыла краны и стала напевать. Рановато для рождественских гимнов, но она никогда не признавала правил рождественского поста, не станет этого делать и сейчас. По ее мнению, эти унылые песнопения давно пора оставить в прошлом.
