Но взгляд маски был испытующим. Ее глаза оставались пустыми и глубокими и из этой глубины безмолвно вопрошали: почему? зачем? И все опускали взгляд, а встречные сворачивали в сторону, лишь бы не столкнуться с этим немым вопросом в немых глазах, потому что никто из смертных не чувствовал себя в силах ответить на него. Рот маски изображал трагическую усмешку, да и как могло быть иначе? Это была насмешка каждого над самим собой, над своей никчемностью, своими неосуществленными мечтами, своими страхами и сомнениями… И каждый отворачивался, стараясь скрыться от этой усмешки, но все равно не мог избежать ее, потому что с этого момента каждый в глубине души начинал усмехаться так же…
Я ждала, как жду всегда, что образ Мельпомены, облаченной в пеплос, начнет понемногу таять среди чудных звуков былого. И ожидание было не напрасным. Мельпомена скрылась в густом тумане, окутывающем ее небесную обитель, но оставила мне образ, который уже не сотрется из памяти… Она оставила мне живую маску, трагедию Жизни.
Сегодня я увидела музу Трагедии, и отныне трагедия человеческой жизни всегда будет стоять перед моим взором. Сегодня я увидела Мельпомену и поняла, что ее образ вобрал в себя и воплотил все превратности, что выпадают нам на долю. Сегодня я узнала, что ее маска не украшение, не простой атрибут; это зеркало, в котором отражаются искаженные трагедией лица. Эта маска обвиняет, потому что показывает нам, какие мы на самом деле… И сегодня я знаю, что есть единственный способ изменить выражение лица человечества: проникнуть в мистерию жизни и ее трагедию, заменить сомнения убежденностью Веры, а боль невежества – улыбкой Мудрости.
Сегодня я увидела музу Танца. Древние греки называли ее Терпсихорой, и уже в самом этом имени есть нечто от ритма и гармонии…
Но имя это уже никто не произносит, а этим искусством уже никто не занимается. В нашем мире признаки разрушения появились уже на всех уровнях, и трон музы Танца оказался захвачен выродившимися формами движения и ритма, которые превратили танец в непристойное воплощение животных инстинктов.
Терпсихора не была выдумкой древних греков, а сам танец возник не ради развлечения и приятного времяпрепровождения. И муза и танец были результатом вдумчивого созерцания Природы, где все движется в согласии с законами, подчиняясь определенному ритму и определенному рисунку.
Чтобы постичь дух танца, достаточно окунуться в густую листву дерева и ощутить, как ветер колышет ее… Не отрываясь от ветвей, листья поют и танцуют, рождая симфонию зеленых оттенков, чарующую глаз и слух. Достаточно минуту посидеть у моря и отдаться неизменному ритму, в котором волны изящно накатываются на берег. Достаточно увидеть полет птицы или танец падающего листа, когда осенью приходит его час… Достаточно увидеть, как бегут в небе облака – будто танцуя, принимая тысячи фантастических форм. В конце концов, достаточно просто уметь читать ту открытую книгу, которую каждый день предлагает нам жизнь, но в которой мы ценим – да и то не всегда – лишь обложку.
