Спать легли со вздохами и надеждами на утро, которое, как известно, вечера мудренее.
5 ноября. Нилов сдал очерки на машинку и ушел в Радиокомитет — в Ленинграде надавали ему какие-то поручения. Встретиться условились в столовой Я «сел» на телефон — нескольким авторам были заказаны статьи для пресс-бюро. Мне не везло, два автора успели эвакуироваться, третий пишет и лишь четвертый — академик Варга — уже два дня ждет посыльного: он написал статью о том, надолго ли хватит гитлеровской Германии топливных ресурсов (нефти) при современной насыщенности армии механизмами. По статье выходило — ненадолго: через два-три месяца вся ее механика встанет.
В наркомат мы возвращались в прекрасном настроении: стоял морозный день, небо высокое, голубое и спокойное, как в мирное время. И Москва такая ясная: канун Октябрьской годовщины и люди ходят по магазинам.
Мы приближались к Арбатской площади, когда открылась сильная зенитная стрельба. Подняв головы, увидели фашистские самолеты. Они шли на большой высоте и, освещенные солнцем, выглядели как бабочки-капустницы. Вдруг возле них что-то запорхало. Сначала показалось, что это наши самолеты атакуют гитлеровцев, но скоро стало ясно: это листовки — белыми голубями они пролетели над Арбатом и упали где-то у Смоленской площади.
Зенитная стрельба усилилась, пришлось войти под арку. Но вот налет кончился, и мы двинулись к себе на Гоголевский. Арбат снова оживился: по тротуарам засновали люди, в магазинах захлопали двери, побежали машины.
Мы проходили уже станцию метро и стали подаваться вправо к памятнику Гоголю, как вдруг с Арбата выскочила длинная черная машина и пошла через площадь наперекосяк. Она не понеслась, а именно пошла легким, плавным ходом.
Москвичи, словно пораженные какой-то тайной силой, замерли. Но миг смятения тотчас же сменился бурным оживлением, все, кто находился тут, дружно замахали руками, заулыбались. Машина приблизилась к нам.
В глаза бросились легкой зелени, как на фотографическом светофильтре, стекла автомобиля. За стеклом кто-то махал рукой.
Когда машина поравнялась с нами, мы увидели Сталина. Он сидел на заднем сиденье и, чуть согнувшись, скуповато, но приветливо улыбался и махал рукой. Машина вошла в улицу Фрунзе, понеслась к Кремлю.
Шедшие позади нас пожилые женщины заговорили меж собой:
— Слава богу, Сталин в Москве, значит, ее не сдадут, — сказала одна.
Другая, оглянувшись, проговорила:
— Да-а… А болтали, что он в Казани.
