В дверях он снова оглядывается в последний раз на солнце, на густеющий сад, обрывает с земли какую-то травинку и, зажав ее в кулаке, решительно заходит в дом.
* * *
Через приоткрытую дверь в нижнем зале видно, как Юровский проводит совещание со своими. На столе перед ними – телефонный аппарат, на разостланной карте-трехверстке грудой навалено разное оружие. Конвоиры, проверяя оружие, щелкают затворами.
Николай мельком окидывает взглядом происходящее в комнате и все понимает. На какое-то мгновение он встречается глазами с Юровским, тот замолкает на полуслове.
По тому, как передернулось его лицо, становится очевидным, что Юровский тоже понял, что Николай обо всем догадался.
* * *
В это время в ворота стучат, туда подходят часовые и спрашивают пароль. Кто-то, еще невидимый нам с той стороны, уверенно называет пароль.
Охрана пропускает косматого мужика в дурацкой шапке, ведущего под уздцы крепенькую ухоженную лошаденку, впряженную в груженую телегу с высокими бортами. Мужик ставит свою повозку и приторачивает коня у самого крыльца. К нему сейчас же подходят несколько солдат:
– Ты, что ли, теперя за Степана будешь?
– А Степка где?
Мужик огрызается:
– Где, где! Забрали вашего Степана в Красную Армию, на передовую, понял? Теперь у нас туточки везде, куда ни кинь, – передовая. Это ты тут на господских харчах брюхо ро́стишь. А ему отдуваться теперь за всех.
После паузы мужик оглядывается по сторонам:
– Ну, че, показывайте, куда тут харч заносить!
– А солонину привез? – солдат заглядывает под рогожу.
– Привез, привез. Да осторожно, не балуй. Бери вон мешок с хлебом. Остальное я сам возьму. Там молоко еще теплое, парное, для барышень велели. Куда нести, говорю?
Берет пару огромных крынок под каждую руку, заходит в дом. Дверь, за которой проводил свое совещание Юровский, уже плотно прикрыта.
* * *
Мужик поднимается с крынками по лестнице. Шумно потоптавшись у порога, но без всякого стука заходит в комнату, где вдоль стен стоят две убранные белыми пикейными одеялами, простые, но нарядные своей белизной кровати. Николай стоит у окна, упирающегося в глухой забор. Окно густо забрано грубой решеткой. Сумрачно, но электричества еще не зажигают. В комнате кроме царя – Анастасия и еще старшая княжна Ольга. У ее ног та самая пушистая беленькая собачка, теперь на ней тщательно вывязан пышный розовый бант. Княжна что-то шьет и быстро прячет шитье от мужика.
– Слышь, хозяин, тут молоко для твоих барышень, куда его? – Мужик шумно сопит и переминается у порога.
