Но для себя сделал вывод — не нравятся мне девственницы. В прошлой жизни я бы этим гордился. Может даже где‑то, в тесной мужской компании, и похвастался этим. А тут… Тут я уже с ними замучался. Ну раз, ну другой, но не несколько десятков девственниц… Нет, я понимаю, что я зажрался, но мужчины меня поймут про что я, и про мои мучения.
* * *
Хорошо иметь такой изумительный организм как у меня. Бодрый, свежий в любое время суток. Поднялся, не так чтобы рано, но и не совсем поздно. Занялся наведением порядка в хозяйстве. У коровок почистил, у коней. Корму задал всей живности. Двор вымел. Тут мои любушки выползли. Купава от души потянулась, толкнула в бок спящую стоя Рогнеду:
— Глядика, вот откуда силы у мужчины нашего? Угомонился вместе с нами, а уже и поднялся и по хозяйству хлопочет.
Рогнеда моргнула, обвела сонным взглядом двор, опёрлась об косяк и невразумительно ответила:
— Угурм…
— Спит она ещё, чего поднялись? Спали бы дальше. Я пока завтрак приготовлю. Чего хочешь, яишню со свининкой, или может, шашлыка нажарю? Мясо с вечера ещё приготовил. Да салатика ещё настругать?
— Ну, я не знаю, — она задумалась, а Рогнеда заинтересованно приоткрыла один глаз, — Рогнеда, чего мы хотим?
— А чего такое шалык? — открылся второй глаз.
— О! Это такая вкуснятина из мяса, милый говорит, какие‑то чурки с юга научили его делать. Пока не попробуешь, не поймёшь. Только не шалык, а шашлык.
— Ша — шлык, — с расстановкой проговорила княжна и требовательно посмотрела на меня. Ясно, заинтересовалась неведомым блюдом.
— Ну, ладно, шашлык, так шашлык. Тогда к нему подам лёгкого вина, что в последний раз купцы привезли. У нас его ещё много, — покладисто ответил я, — Хотя с утра вино пьют аристократы и дегенераты.
— А, кто такие эти ари — сраты и д — раты? — заинтересовалась Рогнеда, тщательно проговаривая незнакомые слова, а Купава дёрнула её за рукав платья и сказала:
— Ой, лучше не спрашивай. Всё равно ничего не поймём, только запутаемся. Наверняка тоже какие‑нибудь чурки с юга невиданные, раз вино пьют, а не как нормальные люди бражку. Пошли в баньку, ополоснёмся. Он пускай тут сам колдует. А то ещё осерчает, что мешаем и вожжами перетянет.
— А, он может? — удивилась Рогнеда.
— Может, может, — убеждённо ответила Купава, остальное я не слышал, так как они в баню зашли. Но наверняка жалуется и описывает в красках моё злодейство и свои мучения.
Надо же, запомнила. А было‑то это всего один раз. В самом начале нашей совместной жизни. Я как раз забор начал городить, ну и подлезла она со своими мудрыми советами под руку, я бревно выронил и прям себе на ногу. Вроде и не сильно больно было, но осерчал. Тут мне вожжи под руку и попались. Стегнул‑то легонько по заду, больше для видимости. Но какое же было для меня удивление, что последовало дальше! И какое было для соседей развлечение, когда Купава с радостным визгом — 'ой, убивают!' пронеслась по улице. Не знаю, что она в этот момент ожидала, но гоняться я за ней совсем не собирался, я что совсем больной? Но женская душа — потёмки, или может тут так принято?
