— Царь! — пронеслось по толпе.
— А с ним кто? — шеи вытягивали, высматривая.
— Денщик царский. Алексашка Меньшиков. — отвечали, кто поближе стоял.
— А прочие? — не унимались сзади.
— Стольники царские разные.
— Знамо начнут сейчас. О, Господи! — перекрестились многие.
Сын дворянский (из мелкотравчатых) Петька Суздальцев, шестнадцати лет от роду, сначала шею, как и все тянул, стараясь рассмотреть царя получше. Не видно! На плечи товарищей своих оперся, высунулся над головами. Недоросли дворянские и купеческие, друзья по забавам всяким, еще затемно собрались сегодня на площадь Красную. Из любопытства. Поглазеть, как казнить будут стрельцов мятежных. В толпу затесались, ждали со всеми вместе.
— Что тама, Петька? Видать царя-то? — снизу сопели натружено.
— Ну говори! Не молчи! — требовали нетерпеливо.
— Видел. — спрыгнул на землю Петька.
— Что видел-то? — несколько голов к нему потянулись. Сблизились в кружок.
— Царя.
— Ну и каков он?
— Он… — задумался Петька — высок.
— И все? — разочарованно.
— А вы подымайте меня и на плечах держите. Тогда сказывать буду. — сообразил Суздальцев. — Чуток лишь выскочил на головами, много что ль разглядишь.
— Давай! — двое сдвинулись, плечи подставили. Вскарабкался недоросль, устроился поудобнее, на головы руками оперся, будто в кресле.
— Только, чур, без утайки — снизу требовали.
— М-м — лишь промычал, глазами вперившись.
Царь решительно подошел к кольцу охраны, окружавшей стрельцов. Солдаты расступились. За Петром вошла вся свита внутрь. Преображенцы сомкнулись.
— Топор! — бросил коротко. Со стороны кто-то тут же подал царю услужливо. Петр осмотрел лезвие придирчиво, потрогал, ногтем провел, остроту проверяя, потом поднял глаза на приговоренных. Смотрел долго, ненавидяще. Губа верхняя усами жесткими поросшая краем вверх поползла. По сторонам глянул, плаху высматривая. Шагнул к ближайшей. Воткнул топор в дерево. Шляпу скинул, кафтан наземь сбросил, рукава рубахи белой засучил. Поплевал на ладони. Растер. Взялся за топорище. Выдернул.
— Давай вяжи первого! — приказал. Алексашка Меньшиков, денщик царский, неотлучно подле него отиравшийся, кивнул, отскочил в сторону и знаком показал преображенцам на ближайшего стрельца. Те навалились втроем на несчастного.
— А-а-а — заорал стрелец, силясь руками вывернутыми отбиться. Да куда там. Скрутили в момент веревкой. В рот кляп забили. Ремнем скрепили. Потащили к плахе царской. Упирался ногами обреченный изо всех сил предсмертных. Сзади подбили. На колени бросили. С размаху лбом ударили об колоду дубовую. Затих. Видно чувств лишился.
