Эдокси разочарованно вздохнула, но вся ее печаль, мнимая или настоящая, рассеялась в одно мгновение.
– Я решительно родилась под счастливой звездой! – весело воскликнула она. – Энтони Форестер не станет причиной моего падения!
Но тут лицо ее помрачнело.
– Только бы он меня не погубил!
– Но его гибель, похоже, вас не особо тронула.
– Я познакомилась с ним только вчера. Разве моя вина, что его укокошили?
– Кстати, в поведении Форестера было что-то такое, что могло бы объяснить его внезапную смерть?
Она вскочила и подбежала к нему, обмахиваясь веером.
– Опять начал, шельмец! – прошептала она. – Ты выдержал паузу, но я предвидела, что в обмен на этот жест доброй воли ты в конце концов попытаешься вытянуть из меня сведения. Сначала детектив, потом все остальное. Следователь убивает в тебе человека. Жаль!
Он прикурил сигарету, чтобы напустить на себя безразличный вид. Она отпрянула, не скрывая отвращения.
– Фу, какой мерзкий запах!
– Что он вам рассказал?
– Ничего особенного. Он был флотским капитаном, увы, не пиратом Карибского моря и не охотником на китов. Скучный, как блюдо с репой, тип. Командовал торговым судном «Эсмеральда» и кичился, что в мае 1899 года, если мне не изменяет память, о нем писала лондонская «Таймс». Постельные признания, призванные вознести до небес этого хвастуна, который как мужчина оставлял желать лучшего. К тому же скупердяй. Я раскрутила его на хороший ужин в «Максиме», если бы не это, он заставил бы меня подохнуть с голоду. Это моя злая судьба – вечно голодать, вечно испытывать жажду любви. Но самое страшное в том, что я закончу свою жизнь в полном одиночестве, брошенная мужчинами, ради которых мне довелось пожертвовать всем, даже самым дорогим!
Виктор противопоставил этому пророчеству скептическую улыбку. Эдокси не ошиблась: детектив в его душе верховенствовал над самцом, и теперь у него осталось лишь одно желание – уйти. Тем более что в ушах звучала тихая музыка тайны, на которую вот-вот прольется свет. Торговое судно… «Эсмеральда»… Судно, о котором прошлой весной писала «Таймс»…
Вернувшись в квартиру на улице Фонтен, Виктор отправился на кухню, где Таша ломала голову над тем, как заставить дочь доесть ужин. Незадолго до этого Алиса решила, что не проглотит больше ни кусочка, скрестила на груди руки, сжала губки и отворачивалась каждый раз, когда к ее рту подносили ложку.
– Это что у нас за такой трехлетний ребенок? – засюсюкал Виктор, присаживаясь рядом. – Обычно ты не изводишь нас своими капризами.
