«Если Виктор узнает, что я дал его домашний адрес, то лопнет от злости. Поэтому я буду нем как могила».
– Не хотите показаться доктору Рейно?
– Не вижу смысла беспокоить его из-за обыкновенного синяка.
Виктор вытерся и надел рубашку.
– Эта мутная водичка таит в себе множество опасностей.
– Жозеф, вы хотите бросить это дело?
– Нет, но… Вы сегодня собираетесь к Эдокси Аллар?
– Да. Скажите Кэндзи, что я немного приболел.
– Он не поверит. А расследование лучше проводить вдвоем. Я пойду с вами.
– Нет. Она не преступник, который намеревается сорвать все мои планы.
– Преступник, уже совершивший два убийства и чуть было не отправивший вас на тот свет. Лично у меня душа не на месте.
– Да перестаньте вы беспокоиться. Обещаю, что уже завтра мы с вами разработаем план наступления.
– Я стал жертвой неслыханного остракизма. И знаю почему, так что ступайте.
– Вы ошибаетесь, я люблю Таша, а что до Эдокси Аллар, то она явно не относится к моему типу женщин. Полно вам, Жозеф, мы же с вами всегда работали рука об руку. Я вернусь еще до закрытия, обещаю.
– Кто бы говорил.
Когда Национальная библиотека осталась позади, фиакр поехал медленнее, затем, чтобы не застрять в плотном потоке экипажей, остановился на улице Лувуа, перед хранилищем декораций «Опера-Комик». Отсюда до улицы Сент-Огюстен было рукой подать. Виктор сомневался, что сможет застать птичку в гнездышке, и был приятно удивлен, когда субретка, присев в реверансе, впустила его в переднюю. Эдокси не заставила себя ждать и появилась в пурпурном домашнем платье из полушелкового фая. Лицо ее выражало озабоченность, но при виде Виктора черты его расслабились.
– Мой горячо любимый книготорговец… Вы отыскали меня, изменник. Ваш приход, можно сказать, пришелся очень кстати, ведь я стою на краю пропасти, она манит меня, и только смелый, молодой и, по возможности, привлекательный мужчина избавит меня от кошмара, который засосал, точно болото!
– Репетируете пьесу, призванную посоперничать с драмами, вознесшими на пик славы Сару Бернар?
– Смейтесь, изверг, смейтесь. Но что это мы здесь стоим? В передней душно, а эта идиотка Сидони даже не проветрила.
Он прошел за ней в гостиную, выдержанную в двух тонах, плотно заставленную мебелью и всевозможными безделушками. Голубой диван, белое пианино, синие кресла, гипсовые ангелочки, две круглые лампы из опалового стекла и бирюзовые ковры с восточным орнаментом. Окна были забраны витражами, на стенах висели овальные зеркала и непристойного содержания гравюры, а последние островки свободного пространства занимали экзотические растения. В приоткрытую дверь виднелась кровать с балдахином в духе Генриха III и печка, выложенная делфтским кафелем.
