Беру орешки со сгущенкой и направляюсь к кассе. Бреду домой. Возможно, Алексей уже вернулся, и я успею ему во всем признаться. Возможно, он простит меня. Или выгонит. Все легче…
— Света?
Рыжие волосы подруги будто горят от света, хлынувшего из подъезда. От неожиданности отпрыгиваю. Она с какой-то странной поспешностью обнимает меня и отстраняется.
— Я как раз от вас, — говорит она, глядя позади меня.
— А меня дома нет…
— Да, мы заметили.
Она улыбается, а меня внутри снова вспыхивает огнем от этого «мы».
— Он уже вернулся? — отчаянно борюсь с сумасшествием мыслей.
— Да, мы вместе зашли, — она виновато улыбается. — У входа встретились.
Чувствую, как хлюпающая лава подходит к горлу. Спасает меня только то, что Света прощается, ссылаясь на какую-то позднюю встречу.
— Я там кое-что для вас оставила, — добавляет она, смущенно улыбаясь. — Потом созвонимся.
Света оставляет холодный поцелуй на моей щеке и уходит. Поднимаюсь наверх. Алексей встречает меня у двери в джинсах и футболке. Плед лежит на диване. На кухонном столе стоят две чашки с ложками. Всё это я вижу в один миг — взглядом женщины, возвращающейся чуть раньше положенного срока из командировки. Сейчас я ему все расскажу. Сразу, с порога.
— Как отец? Как мама? — слышу я свой голос.
— Ничего, всё уладится. Со Светой у подъезда встретились, — отвечает он сдержанно. — Она зашла на минутку.
— Я её видела, — медленно снимаю сапоги и глубоко вдыхаю, чтобы всё выложить, но вместо этого опускаюсь на стул у двери, роняю орешки со сгущенкой на колени, и слезы вдруг начинают катиться по щекам.
Он бежит ко мне и дрожащими пальцами расстегивает пальто.
— Что случилось? Что произошло? Тебя кто-то обидел? Хулиганы напали? Орешки отобрали?
Не могу ни смеяться, ни говорить. Пакет с орешками падает на пол.
— Мы больше не любим друг друга! — кричу я. — Все кончено!
Рыдания душат. Он берет меня за плечи, помогает подняться, ведет на кухню, заботливо сажает на стул и ставит передо мной чашку чая. Глотаю теплую жидкость вместе с солеными слезами, и огонь внутри немного утихает.
— Нам нужно поговорить, — начинает он.
— Да! — возможно, он сам заговорит о Николае, и тогда мне будет легче признаться. Или он предложит разойтись, и тогда всё разрешится само собой.
— Знаешь, мне сегодня, когда я был у мамы, вдруг все стало ясно в отношении нас. В один момент.
— Нам нужно разойтись?
— Нет, конечно! — парирует он, хмурясь. — С нами не происходит ничего необычного. Эти кризисы проходят все пары. У кого-то раньше, у кого-то позже наступает момент, когда гормоны больше не работают. Розовые очки спадают, и тогда приходит время увидеть реальность. Она не страшная. Такая, какой всегда была. Просто после розовых очков выглядит не в самом выигрышном свете. Но я рад, потому что именно сейчас мы можем раскрасить нашу жизнь по-своему! Природа больше за нас ничего не будет делать. Теперь мы за все в ответе! Сколько в мире людей, которые живут вместе: едят, пьют, даже спят друг с другом, и при этом представления не имеют, что творится в голове у партнера. Это кажется неважным! Это дело другого человека. И так во всем! Они живут вместе, но каждый — своей жизнью, параллельно, пусть и в одной квартире. В общем, я сегодня говорил с Михаилом.
