Я опешил от такого напора, но ответил:
– Хорошо, малышка, хотя парень я и не американский, но в бар тебя поведу. И насчет «дубинки» подумаю.
В баре выяснилось, что зовут девчонку Сакико, она студентка университета, и сегодня наотмечалась с подружками сдачу экзамена (теперь и японки стали устраивать девичники). После алкогольного коктейля Сакико совсем поплыла, и я чуть ли не на себе дотащил девушку до снимаемой ею квартиры. Благо, это было недалеко.
«Когда из любопытства употребляешь японку…» – с этих слов начинается одно из писем Чехова из Японии, некоторое время назад с шумом впервые опубликованное и несколько поколебавшее наши представления об Антоне Палыче как о рафинированном интеллигенте. В письме писатель рассуждает о своеобразной стыдливости японок. Как это было давно! – даже не в прошлом, а уже в позапрошлом веке.
На улице Сакико малость проветрилась и пришла в себя. А когда мы оказались у нее дома, без лишних слов раздела меня и разделась сама. Света она не погасила.
О, эти японские малышки! Крохотная, нежная грудь, узкие мальчишечьи бедра, небольшие крепкие ягодицы! Кстати, в менталитете жителей Страны восходящего солнца последняя часть тела занимает особое место. Не зря же ее столь усердно воспевают в эротических танках (пятистишиях) – то освещенной лунным светом, то усыпанной лепестками хризантем… Уже через полминуты аппетитная попка Сакико, присевшей надо мной на корточки, оказалась перед моим лицом.
– Лижи меня! – приказала внезапно протрезвевшая девчонка. – Ты теперь мой раб!
(Насмотрелась, вероятно, порнографических мультфильмов, столь популярных в Японии).
Видит японский бог, я старался! Нежно целовал ягодицы, сужая круги. Затем вожделенно водил языком по краешкам светло-коричневого разреза. И, наконец, насколько мог глубоко проник языком в розовый анус Сакико. И всё же юная распутница осталась недовольна:
– Ты почти ничего не делаешь!
(Хоть и прожил я полжизни в стране, где все должны уметь лизать задницу – а по мнению Сакико этим искусством не овладел).
Девчонка легла на животик, отклячила попку и снова приказала:
– Войди в нее языком, раб, да поглубже!
Что я и исполнил, а Сакико начала фрикции. Постепенно мы переместились на бок в позу «69», и малышка, наконец-то, вспомнила о моих желаниях, дотянувшись губами до моего «нефритового жезла», как иносказательно именуют член в японской эротической поэзии (вот, кстати, пример того, как поэтический образ стал расхожим штампом). И он, этот самый «жезл», не замедлил с благодарностью откликнуться на ласки, наполнив ротик Сакико «слезами любви». Я был удовлетворен, а она – по-прежнему нет.
