Всегда удивлялся свойству людей не сомневаться внутри себя. Ведут себя так, словно родились с готовыми, определившимися характерами, с конечными безусловными смыслами. Неужели нет сомнений, принимают все как есть? Наверно, это от древнего религиозного догматизма, когда все было ясно. И завидовал им.
Шеф не вмешивается в течение жизни в офисе, ему неловко напоминать о работе. Расслабляться тоже надо.
У нас летучка.
— Ну, как, написал обзор по району? — тяжело спрашивает шеф нашего гастарбайтера Чеботарева. И смущается, стараясь не взорваться.
Тот весело подает листочки. Он не пишет заглавные буквы, каждое предложение помещает одно под другим, как стихотворение.
— Вы где учились? — коротко спрашивает шеф. — Такое впечатление, что купили диплом. Выговор! В следующий раз — увольнение.
— Ой, ошибся, подал черновик!
Он гений мгновенной «соображалки» в поиске объективных причин не сделанной работы, спасая свое достоинство не только в чужих глазах, но и в своих. Он всегда опаздывал, и очень изобретательно изворачивался.
— Почему опоздал? Цистит одолел.
— У вас что, цистит каждое утро в девяти до одиннадцати?
Чеботарев весело улыбается. Все равно здесь не заработаешь.
Дима, горбящийся у компьютера, вынимает из ушей пуговицы наушников. Он мямлит что-то односложное.
— Вы умеете отчитываться? — удивляется шеф. Тот смотрит на него с недоумением. Все результаты заданий, на месте или в командировке, прячутся в нем, как сокровища, и приходится выбивать силой.
Шеф, вникая в бухгалтерский отчет, багровеет.
— Что это за баланс? — ревниво вглядывается в цифры. — Что это за чудовищные налоги на зарплату? Целая половина!
— Так положено, — виновато говорит Бух. Он изредка заглядывает к нам — нанят только для составления бухгалтерских отчетов.
Шеф знает финансовые отчеты, тем более что они худенькие — денег немного, но с ненавистью смотрит на буха, как будто тот виноват, что теряет такие деньжищи на налоги.
Он показывает всем мое заключение о районе.
— Вот как надо работать! В вас есть огонек, и чувство результата. Еще бы такого одного, и мы бы пробились.
Я тот еще лентяй, и не люблю техническую работу, и тем более физическую. Больше всего хочу понять себя и мир. Влечет только творческая работа мысли — поиски самого себя и выхода из одиночества. Поэтому смотрю на всякую работу как на средство, не ведущее никуда, в ней не вижу настоящей цели. Но во мне есть что-то вроде ответственности, желание добиться последнего результата. Сейчас — денег. Я нагрузился многими знаниями в моем деле, столько лишнего, вообще не нужного мечтателю, думающему совсем о другом.
