Разгорячась, припадая на левую ногу, Чебышев ходил вокруг стола; гладкие его волосы растрепались, он размахивал руками от волнения, шепелявил.
— А если использовать математику для того, чтобы находить и самое лучшее, и самое дешевое решение? — робко спросил Шухов.
Чебышев, успокоившись, сел вновь за стол.
— Не знаю. Я очень люблю математику, и все другие занятия по сравнению с ней кажутся мне менее достойными. Это, конечно, мое личное ощущение, у вас могут быть совсем иные взгляды. Одно бесспорно: истинный математический талант — редкость большая. У вас, мне кажется, он есть, и было бы жаль, если бы вы не дали ему развернуться. Отложим на год завершение нашего разговора. Вернетесь — милости прошу ко мне для окончательного ответа. Не забывайте об этом и все, что вы там увидите, оценивайте с точки зрения ответа, который вам предстоит дать.
— Не забуду, — сказал Шухов.
…Он шел по набережной, разглядывая игру бликов на холодной воде, дымки из труб пароходов, в ушах его стоял пронзительный, сердитый прощальный возглас академика: «Вы — математик!» А в душе своей он искал немедленного ответа. Принять предложение? Тихий кабинет, жизнь среди формул. Это своего рода уход от реальности. Или же действительно преодолевать все те трудности, о которых говорил Чебышев, — но зато живая деятельность. Что лучше? Посмотрим, каково это — люди, заводы, машины. Год впереди. «Летом 1877 года я вернусь на родину с готовым решением».
Североамериканская республика праздновала столетие своего существования.
Изо всех окон высовывались полосатые, с тринадцатью звездами флаги. Бухали колокола, в небе взрывались петарды. Тротуары заполнил народ: принарядившиеся горожане в широкополых шляпах, сюртуках и круглых панталонах, негры, дети с длинными локонами.
Возле столба, на фонаре которого была надета поразившая Шухова огромная шляпа, стояла неподвижно группа индейцев в меховых, узорами расшитых костюмах. По мостовой шли части Национальной гвардии, солдаты, моряки. Чуть ли не половину каждого полка составляли музыканты.
От гула огромных барабанов, звона литавр, рева труб у Шухова слегка закружилась голова. К тому ж последние дни стояла нестерпимая жара. Шухов потянул своего спутника за рукав.
— Сейчас, сейчас, — не поворачиваясь, сказал гот. — Военные уже прошли, начинается шествие клубов и обществ. Да вот посмотрите, Орден храмовников идет. Ну где вы еще такое увидите…
Вслед за ушедшими войсками двигались люди в ярко-синих тогах, с огромными красными крестами на груди, высоких ботфортах, треугольных, с перьями, шляпах. На боку каждого покачивалась шпага, через шею был переброшен масонский знак.
