В мир нежности и детства.
У меня есть отличная книжка:
“Афоризмы” великих людей.
Я питаю свой слабый умишко
Геркулесовой кашей идей.
Голова не вмещает излишка,
Как ни мучайся, как ни радей:
Для тебя я – тщеславный мальчишка,
Не Радищев и не Фарадей.
Но один афоризм я усвоил,
Он немного меня успокоил,
Кем теперь ты меня ни зови,
Вот оно – оправданье мое:
“Женщина знает смысл любви,
Мужчина – лишь цену ее.”[1]
Наглец всегда смелей на вид,
Чем есть на самом деле.
Подлец о чести говорит,
Когда стремится к цели.
Обжора хвалит аппетит,
Лентяй – простор постели.
Глупец себя поэтом мнит
В азарте пустомели.
А я – как будто – не глупец,
И не наглец, и не подлец.
Ленив, но не обжора,
Хотя охотно – хоть сейчас —
Я съел бы ссорящие нас
Все яблоки раздора.
Любовь в стихах, как и в кино:
Тут – стансы, там – сеансы,
И главное – отражено,
И найдены – нюансы…
Но для игры не все ль равно:
Кино, стихи, пасьянсы?
Найти, что найдено давно,
Всегда имеешь шансы.
И лишь с тобой наедине,
Вдруг растворяясь в тишине,
Все проплывает мимо,
И остается только то,
Чего не выразил никто —
То, что неповторимо.
Планета мчится по орбите,
Чертя гигантскую спираль:
За Солнцем на незримой нити
Земля послушно мчится вдаль.
Вот нить – загадка для открытий:
Незрима, а порвешь едва ль.
Как говорится, нечем крыть, и
Напрашивается мораль:
Я – не планета и не планер,
Быть может, “сел в чужие сани”,
Но я привязан между тем
К тебе не нитью, а канатом:
Недаром же мой каждый атом —
Подобье солнечных систем.
Я всегда боялся громких слов:
У меня от них – мороз по коже.
Так ножом скоблимое стекло
Вызывает приступ нервной дрожи.
Прав был, как всегда, поэт Светлов:
Шепот часто громких слов дороже,
Чтобы душу фальшью не свело,
К слову нужно относиться строже.
Презирая громкие слова,
Ты не веришь мне, и ты – права.
Но непонятый тобой, я буду все же,
Проклиная кожу и мороз,
Повторять и в шутку и всерьез,
Шепотом и вслух одно и то же:
Ты – единственная женщина на свете,
Для которой я забыл себя,
И мои стихи – не для столетий:
Я вложил в них душу – для тебя.
Что мне время? – Посторонний третий.
Равнодушно строчки теребя,
Не поймет он правды о поэте:
Все на свете познают – любя.
Вспомни то, что было между нами:
Нежную неловкость первых встреч,
И не пробуй погасить то пламя,
Что ты так легко смогла зажечь —
Поздно: как его ты не топчи —
Не остановить его лучи.
Как я могу искать другую,
Когда мне всех роднее – ты?
Ты – воплощение мечты.
Люблю тебя, как есть, такую.
И только о тебе тоскую,
Стихами пачкая листы,
