Зачем-то купленной вчера…
Но стуком каблучков внезапно
Был выведен из забытья:
Ее духи… О! этот запах
С тех пор забыть не в силах я!
Как исступленный я прощался
С моей любимой навсегда!
И в чем я только не сознался
Под знаком страшного суда!
Горел надеждой все исправить!
Горел надеждой все вернуть!..
Но – поздно! – Я не мог заставить
Себя ногой пошевельнуть…
И – разыгралась пантомима:
С похожим на меня вполне
Моя любимая шла мимо,
Лукаво улыбаясь мне…
Я плечи мощные подставил
Под эрмитажный архитрав
И мой сосед меня поздравил
С приобретеньем новых прав.
С тех пор, огромный и угрюмый,
Познавший тайну бытия,
Стою, одной объятый думой:
Поймать того, каким был я…
Кто придумал сделать небо синим?
Кто придумал сделать небо синим?
Кто придумал сделать белым снег?
Мог ли мир быть более красивым?
Видеть это – значит быть счастливым:
Для тебя мир создан, человек!
Счастье – каждое мгновенье
бесконечного пути,
если это ощущенье,
раз почувствовав, нести
Всех нас держит якорь,
Якорь золотой.
Он владеет всякой
Жизнью и мечтой.
Якорные цепи
Тянут в глубину,
Не пускают к цели,
Приковав ко дну.
Свет для многих желтый,
Свет не белый стал:
Очень уж тяжелый
Золото металл.
Одному пустяк он,
Для другого – клад,
Ну, а этот якорь –
Просто шоколад.
Съешь – ведь он девчонкам
Нравится давно,
И оставь подонкам
Золотое дно.
Смелым и свободным –
Парус и штурвал.
В плаванье негодным –
Якорный металл.
Если бы впрягали лошадь
В каждый экипаж, то
Упряжь было б тяжело шить
Лошади-то каждой.
Правда, было время – шили,
Но в конце-концов решили
Упряжь порознь не шить
Каждой лошадиной силе,
А все силы вместе слить.
И придумали хитро:
Все троллейбусы, метро,
Ну не все, так половину,
Запрягли в одну турбину.
И сегодня вместо бричек
И оттуда и туда
Тянут сотни электричек
То-о-о-ненькие провода.
Когда летишь на самолете…
Когда летишь на самолете
В наш ко всему привыкший век,
Нелепо повторять в полете,
Какой волшебник – человек!
Когда летишь над облаками,
Пересекая небеса,
Смешно кричать, махать руками
И повторять: вот чудеса!
С тобой летят земные люди
Своих земных забот полны
И мысли о каком-то чуде
Для них нелепы и смешны.
И человек, оставшись прежним,
Таким же, как и был, земным,
Уже почти «на ты» с Безбрежным
И на пути к мирам Иным.
Не тверди мне в дни печали:
В жизни место только снам –
Спит душа, и мир едва ли
То, чем кажется он нам.
Жизнь серьезна, жизнь реальна,
Гроб – не цель, и, путь сверша,
В прах вернуться изначальный
