Роман в сонетах | страница 33



А воздух возле корабля

наполнен странным эхо, странно

коверкающим крик «Земля!»,

слетевший с губ у капитана.

– Напоминает Дантов ад, —

подумал сказочник со страхом, —

Не повернуть ли нам назад

от этих каменных громад,

воздвигнутых с таким размахом?

Хоть в экипаже корабля

Здесь тридцать два энтузиаста,

Но им подобная земля

Встречалась, думаю, не часто…


Но к ней приблизившись совсем,

корабль его скользил меж тем

вдоль гладких вертикальных стен

непостижимого масштаба,

скользил как будто взятый в плен

старинным пением сирен,

скользил, не опуская трапа,

скользил три ночи и три дня

сквозь полумрак без дня и ночи,

где только эхо болтовня,

смеясь, рыдая и звеня,

пришельцам головы морочит…


Непостижим, необитаем,

чем был он – адом или раем –

тот мир, который камень скрыл,

сплошной, без швов и стыков, камень?

…Но сказочник пока курил

и разводил, как все, руками…


Как все он тоже был смущен

им непредвиденным барьером,

как все, не постигал и он

пути к барьером скрытым сферам.

И хоть он знал, что не найти

к ним по поверхности пути,

ему не нравился банальный,

хоть и единственный здесь ход –

СВЕТЯЩИЙСЯ ВОДОВОРОТ

на неподвижной и зеркальной

иссиня-черной глади вод.


Но он возник на их пути

огромной гибельной воронкой

совсем внезапно… и сторонкой

его уже – не обойти.


Так долгожданные ворота

открылись перед кораблем

воронкою водоворота,

ведущей вниз – сквозь водоем!


И хоть подобного не ждали

ни капитан, ни экипаж,

в организованном аврале

был мигом убран такелаж.

Молниеносно те же руки

задраили стальные люки

и сказочник был среди них,

работая за четверых.


Своей физической работой

владел он так, как пианист

владеет, глядя в нотный лист,

любою клавишей и нотой.

В такой ответственный момент

он вел мелодию оркестра –

был экипажем диксиленд,

был капитаном их маэстро.

И заскользивший по спирали

его корабль пошел ко дну,

врезаясь в светлую волну

голубоватым блеском стали,

пошел почти по вертикали

в неведомую глубину

и дно имевшую едва ли…


Но в полости водоворота

пучина не была темна –

ее струистая стена

слегка светилась отчего-то.

При этом сам водоворот

воронкою им лишь казался –

диаметр потока вод,

образовавших этот ход,

как замкнутый гигантский свод,

не убывал, не сокращался,

и только в глубине, вдали,

сверкающим калейдоскопом

сливались струи и цвели

то астрой, то гелиотропом.

И так прекрасен был узор,

в который складывались пятна,

что, отвести не в силах взор,

никто уж не смотрел обратно,

забыв мгновенно мир иной

над этой радужной могилой,

влекомый чудной глубиной,

хранимый центробежной силой.