В Париже. Из писем домой | страница 11

Опять ни о чем не хочется писать, скорей бы получить письмо!

Ты, наверно, подсмеиваешься, что я так хнычу.

Улыбаюсь и целую тебя, твоя Мулька.

Маленький наш Мулька, очень рада, что доехал благополучно и что ты здоров. Целуем тебя крепко. Только нам скучненько без тебя, только о тебе и толкуем. Получили письмо, смеялись, что ты воротничок одел. Наверно, смешной ты. Не по-московски ходишь. К чему ты только воротничок-то прицепил, не к фуфайке ли.

Доча у меня работает обложки, но еще не едала. Ты пиши подробно. О Муличке не беспокойся, уже такая озорная стала, смеется.

Телеграммы получаю, учусь сама расписываться.

Желаю успеха тебе в делах.

Целую тебя крепко, твоя Мамулька.

Я купил две фуфайки очень хороших, которые здесь носят рабочие, одна коричневая, другая ярко-синяя за 12 р. Очень они мне нравятся. Даже Полякова соблазнил, и он купил себе такую. А есть фуфайки-жилеты, что у Брика. Но эти стоят дороже и хуже. Вообще, я уже начал свой костюм пролетаризировать по-западному. Даже хочу купить кордовые штаны и блузу синюю.

Какие здесь забавные рабочие, они говорят… «и на кой черт здесь городят эту чепуху, я сдохну скоро, а они все устраивают выставки»… и при этом смеясь вовсю. Все же французы – народ веселый. Когда Эррио выставили, он, хохоча, сел рядом с шофером и сказал: «Ну, я теперь свободный человек»… И очень забавно, когда рабочий, старший работающих по Гран-Пале, говорит на наш вопрос, успеем ли все построить, показывает свои плечи и говорит, смеясь: «Вы видите, у меня плечи широкие»… а они только половина моих, то я хохочу до упаду… И все же, кто здесь здоров, то только они.

А сколько ездит по Парижу подагриков на особых колясках. Я здесь кажусь большой и широкий, вроде Володи (Маяковский) у нас. Таких тут, как Давид (Штеренберг)^>13, – масса.

Твой Котька сидит в новой фуфайке и смотрится в зеркало, и говорит: «Чтоб, когда я приеду, ты развелась с Ф. и носила свою фамилию»^>14. Мне кажется, что я вновь влюбляюсь в тебя, вновь вспомнил тебя в Казани… Милая, милая! Анти.

Ты напрасно беспокоишься, все письма получил.

Выкрасили павильон, как я раскрасил проект – красное, серое и белое; вышло замечательно, и никто ни слова, что это я, а советы спрашивать – так всюду меня.

Гран-Пале, шесть комнат, весь подбор цветов мой, а опять обо мне молчат…

Поляков и я сделали комнаты: 1) кустарных вещей, 2) ВХУТЕМАС, 3) графики, рекламы и архитектуры, 4) фарфора и стекла, 5) текстиль, и еще будем избу-читальню и, вероятно, театр.