— Права! Во всём и сразу! — уткнулся Рихард своим вспотевшим лбом в мою тяжело вздымающуюся грудь. Фу — у-х. Да я сама еле дышу. На скользком да в воде бороться вообще тяжело. А тут еще и жарко. И ноги дрожат.
— Присяду‑ка я… — чего это он так тяжко задышал, вроде ничего ему не повредила. — Устала… Или тебе тяжело?!
— Садись — садись! Мне — хорошо! — и маг с какой‑то странной блаженной улыбкой запрокинул голову на бортик ванной. — Руки можешь отпустить, я ж сдался!
— Ага! Фу, жара! — и я медленно опустилась… на его живот. Наверное.
— Ты чего стонешь?! Плохо?! — мало ли, вдруг я для него тяжелая.
— Хо — ро — шо!
— Слушай, мне там что‑то мешает. Твердое. Не пойму… свалилось что‑то с полки?! Сейчас рукой пошарю…
И моя рука опустилась под воду и стала медленно ползти по его животу… Приятно, кубики такие… А Рихард почему‑то улыбается и глаза жмурит… Так, приподнимусь‑ка я. Да что ж такое всё скользкое… Кажется нащупала и оно… Ну, ладно, хитрец, поиграем?!
— Рихард!
— Ммм?!
— Это… это… это… то, что я думаю?! — простите, слов нет, одни эмоции.
— Милая, я владею темной магией, ну, еще частично стихийной, а не ментальной. Откуда я знаю, что ты думаешь!
— Но это же растет… из тебя?!
— Да ты что?! Ммм… проверь?! — и снова голову на бортик умостил. Чего это он такой невозмутимый?! Я вот бы, например, волновалась, найди я у себя такое!
Так Кьяра, нужно определиться, надо нам это знать или не надо?! С одной стороны, вроде как — надо! Мы ж взрослые уже. Так?! Так или не так, я у тебя спрашиваю?! Ау, мозги?! Вы где?! Ну, вот, руки уже всё за вас решили! Вот щупают, гладят уже.
— Точно! Из тебя! Я такое только у крупных животных видела! Иногда. Во время гона! — доверительно сообщила я разомлевшему мужчине. От жары, наверное. Пара‑то много напустили. — У лосей!
— Я не лось! — что это он каждый раз от моих слов дергается так? Ага, заметил. — Кьяра, лучше тебе молчать… молчать и делать то, что ты до этого делала!
— А что я делала?! — И чем ему лоси не угодили. Прекрасные и гордые животные, между прочем. И на Рихарда похожи, по характеру. Или он на них… И кое — чем другим…
— Исследовала!
— А что это значит?! — бросается странными словами, а мне голову ломай. Она и так гудит. И коленки дрожат. Сесть бы…
— Изучать! — милостиво пояснили мне. — Тебе с ним, с тем, что ты в руке держишь, еще много общаться придется. По долгу службы, так сказать.
— А если я не захочу? — строптиво спросила я.
— А кто тебя спросит?!
