Почувствовав, как она забилась от удовольствия, он выпрямился и поднялся с колен. Повинуясь его жесту, женщина погладила его обнаженный торс, потянула вниз язычок «молнии» на его брюках, освобождая из тесного плена восставший мужской жезл. Игриво пробежавшись вдоль него пальчиками, она грациозно склонилась к нему лицом, откинув пышную гриву струящихся волос. Первое прикосновение ее губ было почти неощутимым, мимолетным. А потом он почувствовал, как женский рот захватывает его в плен — полностью, без остатка. Губы играли на нем, словно на флейте, исторгая хриплые стоны. Язычок бестрепетно проходился по его чувствительной коже, дразняще и многообещающе задерживаясь у самой вершины…
Они так и не дошли до манившей в полумраке постели. Кульминация была уже близко, но этот порыв стал неожиданным даже для него самого: когда она на секунду отстранилась, готовясь к новому приступу, он вдруг резко дернул женщину вверх, с первобытной страстью впился в ее губы, резким движением рванул с нее треснувшие по шву трусики, прижал ее спиной к стене, подхватив ладонями под ягодицы, и с каким-то звериным азартом ворвался в нее. Она вскрикнула, откинула голову и закусила губу, но ее ноги обвились вокруг его талии, позволяя все глубже и глубже пронзать теплую глубину ее нежного лона. Она извивалась в руках мужчины, то приникая к нему всем телом, то отстраняясь. Их соитие походило на диковинный танец, в котором было что-то от сражения, — правда, в нем не было победителей и побежденных.
Последний порыв страсти длился недолго — через некоторое время женщина вскрикнула, и мужчина тоже почувствовал, как его захлестывает волна наслаждения. Он еще раз рванул ее на себя и с рычанием впился поцелуем в ее шею, беззащитно белевшую напротив его лица, а она вонзила в его плечи наманикюренные ноготки. Пронзившая игла боли добавила острых ощущений, и мужчина запрокинул голову, задыхаясь от удовольствия.
Потом она обмякла в его руках, тяжело дыша, не открывая глаз. Продолжая поддерживать ее, он чувствовал, что тоже готов упасть от усталости — так всегда бывало, когда он растрачивал весь свой любовный пыл. Женщина доверчиво склонила голову ему на грудь и повернула к нему еще не остывшее от наслаждения лицо. Блики свечей отражались в ее потемневших от удовольствия глазах. Губы любовников соприкоснулись — едва уловимо, нежно, выражая бесконечную благодарность друг другу…
— …Стоп! Снято!
Мартин Шеффилд сощурился от неожиданно ярко вспыхнувшего света — приятный полумрак вокруг слившейся в страстных объятиях парочки сменили софиты.
