В юности мы делаем столько глупостей…
Они с Ником уже подошли к Машкиному дому.
Она так погрузилась в былую боль, что не сразу вспомнила код. Ник стоял, терпеливо ожидая, когда мама придет в себя, — боясь спросить, что произошло, почему она снова стала такой печальной, отстраненной. Он просто держал ее за руку, чутко улавливая ее душевные терзания, и мужественно терпел — хотя больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться рядом с Артемом.
Рита нахмурилась, пытаясь угадать комбинацию цифр, — черт, как долго она не была у Машки! А если Машке так же необходим бывает иногда разговор по душам, как и ей, Рите? Сама Машка всегда оказывается рядом в трудную минуту — стоит только свистнуть… И только она, Рита, безжалостно обрушивала на Машку свои невзгоды и печали, вечно уходила от ее, Машкиных, проблем. Ссылалась на занятость… «И в самом деле, — подумала она, — иногда ты становишься занудой… Можно подумать, только у тебя так непутево жизнь сложилась…»
Она наконец-то вспомнила цифры. Нажала. Дверь, щелкнув, открылась.
Ник побежал вперед, перепрыгивая через две ступеньки.
Рита подоспела к тому моменту, как в ответ на дерзкие Никины трезвоны открылась дверь и Машка возникла на пороге.
— Привет, — обрадовалась она. — Я до последнего момента не верила, что ты, медведица, выберешься из своих листочков-лепесточков… Что, кстати, нового? Много набросали братцы-графоманы?
Она болтала без умолку, а сама смотрела на Риту с тревогой — от нее не укрылось, что Рита мрачна.
Рита пыталась скрыть душевное смятение за улыбкой, но понимала, что это жалкие потуги — улыбка-то наверняка выходила как у бедняги Пьеро…
Ник с Артемом уже смылись в заветную комнату, где Артем хранил свои богатства — святая святых мальчишек, куда во время игры не имели права входить взрослые.
Когда они остались одни, Машка спросила:
— Что случилось?
— Ничего, — попыталась увильнуть от прямого ответа Рита. — Все в порядке…
— Ага, — кивнула подруга, — прямо сразу верится… Поэтому у тебя такая физиономия, как будто ты приехала сюда на катафалке. Или встретила нечаянно баньши, размахивающую черным знаменем смерти…
— Примерно так, — усмехнулась Рита. — Примерно баньши.
И — замолчала.
Машка некоторое время соблюдала трагическую тишину, но потом не выдержала.
— Раз эта зараза тебе встретилась, — сообщила она, — придется выпить… Иного выхода нет. Избавиться от тлетворного смрада ее дыхания поможет только старая добрая «vodka»…
Она поднялась, достала из холодильника початую бутылку.
