В конце пути замельтешили перед глазами молоденькие, тонкие березки, и открылось с пригорка Мокрое! Церковь со всех сторон сжимала такая плотная толпа, что казалось, не подступиться. Но в толпе слонялись праздные зрители — дети, молодежь и мужики, а старушки и бабы с узелками уверенно пробирались дальше к крыльцу. У высокого крыльца стояли сколоченные дощатые столы, уставленные куличами и мисками с красными яйцами. В первые минуты Анюта потерялась в толпе. Бабка засеменила к столам, отыскала своих мокровских подруг и развязала узелок. Исчезла куда-то мамка, прихватив Полин кулич. Вокруг мелькали одни чужие лица, никто ее не замечал, и тут почудилось Анюте, что ее совсем нет.
Вдруг толпа всколыхнулась: на крыльце показался батюшка, не в будничной черной рясе, в которой он разъезжал по деревням, а в праздничном золотом облачении. За ним староста и молодой дьячок несли серебряное ведерко и медный таз. Батюшкино облачение, ведерко и таз весело вспыхнули на солнце. А сам батюшка величаво сошествовал с крыльца и поплыл к столам. Староста и дьячок почтительно и торжественно следовали за ним.
Анюта ждала, что теперь толпа остепенится, притихнет. Ничуть не бывало. И гомон, и суета продолжались, старушки сновали у батюшки под ногами. Но он не сердился, с добродушной насмешкой оглядел столы и заговорил с толпой просто и совсем не торжественно. Анюта любила бегать с девчонками на митинги и собрания в клуб. Там выступали громко и красиво, даже если не всегда было понятно. Не то что она была разочарована тихим и ласковым батюшкиным приветствием, но ей хотелось, чтобы гром прогремел, и толпа рухнула бы на колени… Она сама не представляла ясно, чего бы ей хотелось, но в жизни все бывает так просто, до обидного обыкновенно.
Батюшка принял из рук дьякона ведерко, достал из него большую тряпичную кисть, взмахнул кистью над головой — и посыпался обильный дождь на склоненные головы и плечи, на золотистые и подгорелые куличи, на красные яйца. Анюта не склонила голову, как другие, она во все глаза глядела на батюшку. Вот он подошел совсем близко — и у нее отнялись ноги от волнения. Глаза их встретились, батюшка ее заметил. И от этого Анюта тут же вспомнила себя в толпе: она маленькая, ничем не приметная, но все же она есть!
И на нее обрушился с громким шелестом поток брызг, она и зажмуриться не успела. Потекли струйки по лицу, попало на платье и на брезентовые тапочки, но мокрые пятна быстро исчезли на солнце. Пока святили куличи, молодежь посиживала на изгороди вокруг церкви, как на посиделках. Батюшку и их окропил, а они только смущенно хихикали. Школьникам строго запрещали даже близко подходить к церкви в праздник. В прошлом году директор школы не поленился всю Святую ночь продежурить, разгоняя школяров.
