Сидевшая рядом Катя сжала ей плечо.
— …И на меня свой взор опасный не устремляй, не устремляй, — пел взволнованно Никита. — Мечтой любви, мечтой прекрасной не увлекай, не увлекай…
У нее перехватило дыхание: как трогательно, красиво! Кружилась голова от выпитого вина, хотелось дружить со всеми, всех любить. Подойти к стоявшему у подоконника Витеньке, прижаться, шепнуть, какой он родной, близкий, как ей хорошо с ним, как она по нему скучает…
Катя потащила ее по окончании вечера в свою спальню.
— Помнишь? — хватала лихорадочно за руки. — Я говорила тебе о человеке, с которым работала позапрошлой весной в типографии? Листовки готовили вместе к Первомаю? Которого люблю с тех пор… больше жизни. Господи, это он, понимаешь! Он, он! Никита!
Бросилась с головой на подушки, разрыдалась:
— Не мо-о-гу!..
Она ее успокаивала, гладила кудряшки на висках. Катя утирала глаза, рассказывала, как они познакомились.
— Он краску размешивал, выпачкал рубашку, я ему: «Снимите рубашку, я почищу», а он застеснялся, говорит: «Да бог с ней, ничего не видно».
Вспоминала, как высматривала его повсюду: на улице, во время демонстраций, на рабочих маевках за городом. Подходила, заговаривала — он охотно с ней беседовал, делился мыслями, шутил.
— Ни о чем не догадывался. Или, может, догадывался, не знаю. А потом взял и женился. Из идейных соображений. На продажной женщине с панели… Вот и вся моя любовь, подружка.
Спустила ноги с постели, смотрела с тоской в ночное окно.
— Останься у меня, — попросила, — хорошо?
Все, что происходило вокруг, напоминало ей детскую игру. Поначалу было любопытно: смена лиц в доме, клички вместо имен, поездка с ряженым возницей в ресторан, где они выпытывали непонятно что у симпатичного Кормилицына, репетиции загадочного «экса». Похоже на «двенадцать палочек», в которую они играли вечерами в штетле: прятались за сараями, на деревьях, а водящий в это время бродил в потемках, чтобы застукать кого-нибудь из прятальщиков и не дать ему добежать первым до дощечки с палочками.
Все изменилось в пятничное утро, когда она проснулась у себя в комнате на втором этаже от оглушительного карканья за окном. Приподнялась на постели, увидела отглаженное накануне выходное платье на спинке кресла, ажурные перчатки на комоде. Вспомнила разом: «сегодня «экс»! Стало не по себе, сжалось тревогой сердце. Сидела неподвижно на краю кровати, в голове крутились обрывки наставлений Александры Адольфовны: «Кладем мешки с ассигнациями под ноги, шляпные коробки вон»… «осторожно на мостике через плотину»… «наш человек у мельницы будет в синем переднике»… «пароль для него «незабудка»…
