В их руках отчетливо уже виднелись дробовики и Виктор совсем поверил в предсказание Юрика. Эти люди и в самом деле шли убивать.
А геологи ничего не замечали. Они прыгали по камню, о чем‑то громко переговаривались, перебивая друг друга, пытались отколоть от него куски, соскрести с твердого бока мох, измерить диаметр, отколоть щепку от растущего в середине камня дерева.
«Рыбаки» разошлись в три стороны. Действовали они умело и уже было понятно, что у команды Доцента нет ни единого шанса.
Один из врагов оказался как раз под спрятавшимися приятелями. До него едва бы набралось шагов двадцать. Была хорошо видна его широкая спина, уверенные движения в обращении с оружием. Самоуверенный и слегка пьяный, он ни разу не оглянулся. Зато дробовик недвусмысленно уставился на троицу ничего не подозревающих «геологов».
Рогозин даже, кажется, перестал дышать. Замер неподвижно и Юрик.
— Мочи сук! — кто‑то громко заорал с противоположной стороны ямы и тотчас грохнул выстрел, затем еще и еще один.
Рогозин закрыл глаза и в бессилии опустил голову на землю. Совсем рядом убивали знакомых ему людей, а он ничего не мог сделать. Не то, чтобы Доцент, Моня и Арни с Гочей были ему особенно дороги, но лежать бездеятельно было совершенной мукой. Почему‑то хотелось вскочить на ноги, обрушиться со всей силой и ненавистью на маячивший неподалеку бритый затылок и бить его — камнем или поленом, — бить, бить до смерти.
Но если ему всего лишь хотелось, то Юрик использовал грохот выстрелов для броска. В солнечных лучах мелькнуло длинное лезвие тесака, захрипел что‑то непонятное «рыбак», а якут уже вычищал его карманы и рвал из рук дробовик. Юрика заметили, но стрелять не стали. Спустя секунду Виктор догадался, что они боятся попасть в своего, зажимавшего страшную рубленую рану на шее. Его руки были красными от крови, текущей сквозь пальцы, он пытался что‑то сказать, но до Рогозина доносилось лишь бульканье.
Рогозин посмотрел на алтарь и успел отметить на нем два распластанных тела. Доцент был буквально перерублен выстрелами пополам — его тело изогнулось под невозможным углом и половина грудной клетки свисала с камня вбок, а половина головы оказалась снесена чьим‑то метким выстрелом. Лежавший рядом Арни выглядел целее, но и в нем уже не осталось жизни. Чуть дальше, на склоне лежал лицом в землю истекающий кровью Гоча. Мони видно не было, но Виктор не сомневался, что и он валяется где‑то за камнем. Мелькнула мысль, что подлец Моня даже выиграв дурацкий спор, остался без приза, мелькнула и пропала.
