— Загрустил, хлопец? — спросил его сидящий неподалеку Ким Стальевич на очередном повороте, когда установилась тишина.
Рогозин хотел ответить, но сразу понял, что спрашивал геолог не его, а своего лохматого пса.
Собака положила морду на колени Савельева и умные черные глаза пса требовательно попросили ласки.
Савельев потрепал любимца за уши.
— Вы его в честь песни так назвали? — спросил Рогозин.
— Атас? Ты про «Любэ»? Господи, какие люди все одинаковые! Нет, что ты! — засмеялся геолог. — Атас по — якутски значит просто «приятель». Мы ведь с ним большие друзья.
Он гладил огромную башку похожего на волка пса, а тот довольно урчал.
— Хороший Атас, хороший. Я, когда еще щенком его увидел, не смог удержаться, чтобы не купить. Такой, знаешь, серьезный волчонок. Да, дружище? — Савельев схватил собаку за уши и неожиданно лизнул пса в черную пуговицу носа.
Атас сначала раздраженно сморщился, а потом принялся частыми движениями огромного розово — красного языка вылизывать свой оскверненный нос.
— Теперь ему этого занятия на пару часов хватит, — хохотнул геолог. — Шесть лет дурню, а все на это попадается! Поздоровайся с Виктором, Атас.
Собака отвернулась от Савельева и стала разглядывать несущийся мимо берег, словно там появилось что‑то запредельно интересное. Нос облизывать пес не прекращал.
— Атас, собака! Быстро поздоровайся с Виктором! — приказал Ким Стальевич.
Пес не тронулся с места, но как бы нехотя поднял правую переднюю лапу и протянул ее Рогозину. Голову при этом Атас демонстративно отворачивал в сторону.
Рогозин принял лапу, легонько ее потряс и отпустил.
Лапа тоже была внушительной — тяжелой и сильной.
— Атас любит в тайге бывать. Это не по зимней Москве бегать, где лапы всякая химическая дрянь разъедает. Здесь для него родина. Место, для которого он приспособлен лучше всего. Хотя, конечно, родился он не здесь.
— Хороший пес, — сказал Рогозин.
Он больше любил котов. Особенно ему нравились коты крупных пород — британцы, турецкие ваны, само собой — мейн — куны и саванны, но и в отличие от большинства кошатников, и к собакам мог тоже снизойти. Но ненадолго.
— А Доцен… Перепелкин далеко пошел? — спросил он чтобы не молчать.
— У него еще своя программа есть, — ответил Савельев, доставая из кармана затрепыхавшую на ветру карту. — Я б тебе объяснил, но тебе это будет скучно и малопонятно. Он ведь твердовик — камни ищет. А я все остальное. Для меня основное — нефть и газ, а для Игоря Семеновича почти все сгодится. Мы вот здесь сейчас, а Игорь Семенович с командой должны быть где‑то… вот здесь. А идем мы вот сюда и искать станем вот в этой округе.
