– Ребята, чей воронок, сивый такой?
– Мой, – небрежно сказал Мишка. – Ничо конь.
– Ничо, – сказал Осипов, щурясь вдаль. – Он, похоже, к монгольской границе решил прогуляться, ты б его одержал…
Мишка вскочил и увидел своего коня, легкой рысцой трусящего на юг. И припустил за ним.
– Да ты б на коне его догонял! – оторопел Осипов.
– Ничего, – остановил его Третьяк. – Пусть побегает. Поймет службу. Потом мы словим. Юра словит.
– Я чо – пограничник, чтоб ловить? – удивился Юра.
– Полбанки пусть ставит – я словлю, – предложил Милосердов.
– А он за него уже расписался? – спросил Осипов.
Мишка расписался. Выбрав коней, оседлав, проехавшись – шли в конторку завпунктом и расписывались в фактурах; коней получили, целых и сохранных. Теперь в случае потери коня эта подпись обходилась в четыреста рублей.
Четыреста рублей скакали к монгольской границе в тридцати шагах перед Мишкой. А длина чумбура, который волочился по земле, была двадцать пять примерно шагов. Мишка наддавал – и конь наддавал. Мишка шел шагом – и конь шагом. Мишка останавливался – а конь все равно шел.
Мишке уже рисовалась граница, проволока, контрольно-следовая полоса, конь берет препятствие, он – за ним, предупредительная очередь из автомата, поднятый по тревоге наряд, и – десять лет строгого режима. Почему-то в голове встряло, что за нарушение государственной границы он получит десять лет строгого режима.
Через два часа он лежал на пузе и запаленно дышал, отмахав километров пятнадцать. Конь пасся рядом – на безопасной дистанции. Из-за горы вывернул Третьяк, шагом подъехал к коню и взял повод, концом подсунутый под седло, чтоб не болтался. И повел спокойно за собой.
Гонка эта закончилась, как оказалось, в двух шагах от лагеря: заложил конь петельку – и поближе к своим. И то – куда ему одному деться в горах?
– А вот и казак-атаман, – приветствовали Мишку и коня в лагере. И – как влипло это. Казак-атаман. И все тут.
А поскольку атаман казака главнее, то что Атаман хотел – то Казак и делал.
На ночь повели коней привязывать. Мишка накрутил на кол узел – пояс верности, наверное, в средние века так старательно не закрепляли.
Утром разбудили:
– Спишь, казак? А атаман уже гуляет.
– Где гуляет? – в страхе вскинулся Мишка.
– Где ж атаману гулять? На воле… Догоняй.
Казак догонял Атамана до обеда, – а завтрака он тоже не успел съесть. Перед обедом Юрка-конюх, которому лень было варить обед и он решил съездить пообедать в лагере, увидел эту погоню, гаркнул на мгновенно стихшего Атамана и несколькими окриками пригнал в лагерь. Мишка утомленно пылил следом – не то пеший скороход, не то мальчик для битья.
