Элейни, осознавшая, что если он предатель, то сейчас изо всех сил ударит Вайру в спину, вскинула руки, то ли для того, чтобы закрыть лицо и не увидеть кошмара, то ли для того, чтобы сложить их и метнуть ему в спину невидимый удар; паника билась в девочке подобно второму сердцу, ей хотелось громко, изо всех сил закричать... — но Вайра обернулась, словно почувствовав представленный ею удар, и метнула в Элейни жесткий, холодный взгляд яростно сверкающих черных глаз.
Отверженная была одновременно прекрасна и пугающа в этот момент, а в следующий она развернулась обратно, устремляя на дверь прищуренный взгляд бьющих пламенем глаз, правая рука ее разжалась, выходя вперед, словно выбрасывая невидимый камень прямо в трещавшую от ударов дверь.
Но это был далеко не камень. Это было гораздо хуже, потому что гораздо сильнее. Дерево, окованное металлом, грохнуло, низко и неестественно завизжало, треснуло по контуру, — и створка толщиной в ладонь, в полтора человеческих роста вышиной, сорванная с железных петель, вылетела вперед, сметая все на своем пути.
— А-а-а! — крикнул капитан, словно получивший этот титанический удар сам, отдергиваясь от двери назад; но тут же он совладал с собой и прыгнул в проем, описав клинком краткую дугу наискось, словно отражая невидимые для Элейни удары.
Справа от девочки и немного впереди внезапно появился, подбегая к Вайре, запрокинувшей голову и левой рукой стирающей текущую из носа кровь, полурослик, схвативший ее за пояс, словно испуганный ребенок мать.
— Черпай! — визгливо крикнул он. — Черпай!
— А-а-а... — послышалось снаружи, сразу из нескольких мучительно разверстых глоток, и Элейни поняла, что это стонуще кричат от боли те, кто не был убит и кто смог прийти в себя после обрушившейся на них двери.
Капитан уже скрылся, завернув налево, оттуда донеслись звон оружия, проклятия и мат.
Вайра, окинув взглядом комнату и остановив горящий взор на Элейни, шепнула ей изнутри: «Под кровать!», и девочка, не смея ослушаться, рванулась, упала на колени, полезла туда. Здесь было холодно.
— Жив! — крикнул капитан кому-то, и в голосе его слышалась безумная радость. — Жи-ив!
Тут же полурослик крякнул сквозь зубы от боли, Вайра задохнулась, словно кто-то всаживал в ее тело длинную острую иглу, полувзвыла сквозь сомкнутые зубы, и в конце этого взвыва, когда замычал, не в силах терпеть, и схвативший ее за пояс маленький человечек, женщина рявкнула что-то страшное, неразборчивое, очень жестокое, — и там, за стеной, сразу несколько человек зашлись захлебывающимся криком — жутким, пронзительным, быстро перешедшим в судорожный хрип-всхлип и смолкнувшим.
