– Я все понимаю. Но, дорогая моя, этот высокий паренек влюблен в другую девушку, брюнетку с карими глазами. А ты выставляешь себя на посмешище.
Через неделю Шендл убежала из дома, посреди ночи, ни с кем не попрощавшись. Приехав в Варшаву, она выяснила, что Ноаха убили на дороге поляки-головорезы, и написала домой, чтобы сообщить родителям страшную новость и попросить прощения. Позже она узнала, что они тоже убиты, как и все остальные евреи города, расстреляны и похоронены на поле, где когда-то они всей семьей любили устраивать пикники. Шендл молила Бога в надежде, что они так и не получили ее письма.
Минуя санпропускник, Шендл заметила, что одна дверь не заперта. Бросив взгляд по сторонам, Шендл скользнула внутрь, задвинула засов и на некоторое время затаила дыхание, прислушиваясь. За ней никто не следил, внутри никого не было. В слуховое окно влетел воробей и сел на потолочную балку. Это добрый знак, решила Шендл.
В душевой не было ни мыла, ни полотенец, только ледяная вода. Но Шендл все равно встала под душ. Смывая пот и грязь Атлита, она вспоминала о том, как еще недавно отдала бы все на свете за такую роскошь, как чистая вода, пусть даже ледяная, и немного уединения. Шендл начало трясти от холода, она повернула кран, отряхнулась, как собака, и оделась. Выйдя назад под палящее солнце, она пригладила волосы, довольная собой: не разучилась еще незаметно исчезать и получать, что хочется.
Шендл двинулась на голоса. В тени под стеной столовой Арик снова рассуждал на любимую тему. Его занятия начинались с тех же подборок лексики и упражнений, что и уроки Нурит, и заканчивались патриотическими песнями и стихами. Но если Нурит рассказывала о своем доме, семье, садике и соседях, то Арик неизменно заводил разговор о политике.
– Британцы нам не союзники, – говорил он, пожалуй, чересчур быстро, большинство учеников его не понимали. – Когда к власти пришли лейбористы, мы думали, что сможем на них рассчитывать, но они попирают право нашего народа на возвращение домой. В Германии сто тысяч евреев томятся в ожидании. Им некуда податься, а эти ублюдки предлагают нам квоту на две тысячи! Это поведение не союзника, а врага.
– Я слышал, они собираются разрешить въезд еще четырнадцати тысячам евреев, – сказал приземистый полноватый поляк по имени Давид. Он пробыл в Атлите меньше недели, но, казалось, уже перезнакомился со всеми обитателями лагеря.
– Дудки, – отрезал Арик. – Увеличить квоту можно только с разрешения арабов, а они рады будут выгнать евреев или уничтожить их. Британцы спят и видят, как бы поскорей дорваться до Суэцкого канала и нефтяных скважин.
