Княжна | страница 16
– Это княжна Цицианова. Её отец из грузинских князей, сподвижник царёв.
– Она красивая. Вон как танцует ловко.
– Ну уж и красивая. Только что танцует, а собой черная, длинноносая.
Увлёкшись, они высунулись из-за столбиков, и снизу к ним поднялись лица, заулыбались. Наталья потянула Марию за руку, на носочках пробежали несколько комнат и только тут дали волю хохоту. Чему смеялись, и сами не знали, но так разобрало, что остановиться не могли.
– Ишь, хохотушки, – послышался мужской голос.
Неслышно за их смехом подошёл Василий.
– Ну, здравствуй, сестрёнка.
Поцеловал в голову, оглядел. Выросла.
– А вот узнаешь ли? Иди сюда, Александр. Каков молодец вымахал! Уезжал мальчонкой, играли вы с ним детьми. Помнишь?
И Мария и Александр молчали, глядя друг на друга.
– Наташа, устал я. Государь и двужильного замотает.
Наталья сразу заполошилась.
– Пойдём, Васенька, пойдём. Жаркое я укутать велела, чай, ещё тёплое. Поешь, и ляжем.
Обнявшись, они ушли. Затих в переходах ласковый говорок Натальи.
Мария первой нарушила молчание.
– Давно ты приехал?
– Две недели, как в Петербурге, – он прокашлялся. – А ты еще краше стала… Постой, у меня гостинец. Подожди здесь, я сейчас…
Метнулся из комнаты и быстро вернулся, неся малый сверток. Молча подал, уставив на неё чёрные дышащие зрачки. Она развернула и ахнула: невесомыми складками пролилась из её рук до полу тончайшая кружевная шаль. Накинула её на голову и плечи и до самых ступней покрылась кружевной пеной. В простенке висело большое зеркало со свечами по сторонам. Мария повернулась к нему и увидела поверх своего отражения черные глаза стоящего сзади статного красавца. Казался он близким, родным – Саша ведь – и в тоже время будто пугал чем-то. Пальцы её ослабли и шёлковое кружево заскользило вниз. Он подхватил, робко окутал шалью тонкие плечи, и его руки остались на этих плечах, как бы не в силах подняться. Прошептал:
– У тебя волосы можжевельником пахнут.
На Марию нашло какое-то странное оцепенение. Она чувствовала спиной исходящее от него тепло, сильные удары сердца, прерывистое дыхание на своём затылке и не могла пошевелиться. Странная слабость охватила все члены.
– Маша, где же ты? Батюшка кличет.
Голос Пелагеи помог ей прийти в себя.
– Иду.
Она сняла шаль, протянула кормилице.
– Вот, отнеси ко мне в комнату.
Оглянулась. Ещё раз встретились два взгляда, чёрный и синий. Быстро ушла.
Батюшка был не один. С ним сидел бледный сосед давешнего голландца. При входе Марии он встал и с поклоном пошёл навстречу. Подал руку и подвёл к стулу. Борис Алексеевич с усмешкой смотрел на эту сцену.