Трудно быть богатой | страница 88



— Они очень похожи с Лешкой, — вздохнула Надежда. — Тот тоже бросается на внешнюю мишуру, не видя сути. Вот и тебя проглядел. Но сейчас речь не об этом. Я хочу, чтобы ты имела общее представление о героях драмы. Убийц Равиля Хабибуллина так и не нашли, но весь город уверен: их наняла я. Но клянусь тебе, Оля, это неправда. — Еще один вздох. — Даже не представляю, кто.

В прошлом году к Надежде Георгиевне стали поступать сведения о том, что намерена предпринять компания «Татанефть», а именно: подвинуть «Алойл» с рынка.

— Что за сведения? — уточнила я.

— Бумаги, аудиокассеты, видеокассеты, фотографии. Не так, чтобы очень много, но достаточно. Все съемки и записи были подлинными: проверяли специалисты. Смущало одно: все кассеты оказались как бы… обрезанными. Обрывки записи… Я так и не поняла, почему. Но всех этих материалов было достаточно, чтобы сделать однозначный вывод: мне хотят дать пинок под зад.

— А у «Татанефти» для этого достаточно сил?

— Нет, конечно. Они вели переговоры с москвичами, башкирами. Наверное, те за определенные куски собирались помочь. А Питер-то, понимаешь, кусок лакомый. Москва всегда любила откусывать от нашего пирога.

И тут погибает Равиль… Более того, Мурат Хабибуллин получил ультиматум: хочешь, чтобы остальные дети и внуки были живы — оставь все, как есть, гони москвичей, башкир и кого ты там еще привлек, в шею. У Мурата, кроме Камиля, есть еще две замужние дочери, у которых по двое детей, после Равиля остался маленький сын, Камиль пока не женат.

Мурат позвонил Багировой и сказал, что ни москвичей, ни башкир на рынок не пустит, более того — и не собирался этого делать, но она еще заплатит за смерть его сына. Надежда Георгиевна сделала глупость (как считала теперь), отослав Мурату копии всей полученной информации. Хабибуллин-старший явно воспринял этот шаг как попытку оправдаться, и перестал ее уважать.

— …Не надо было этого делать. Он вел переговоры, он собрался меня выселять, я об этом узнала — и решила его остановить. В принципе, он готов был это понять… Не простить, конечно. Гибель любимого сына не прощается. Но в нашем бизнесе — волчьи законы. Акульи. Не сожрешь ты — сожрут тебя. А я пыталась оправдаться… Оля, я ведь сказала ему, что это не я… Он не поверил. А мои оправдания выглядели глупо. Я вела себя, как нашкодившая школьница… пытающаяся свалить свою вину на другого. Но моей вины там не было! В самом деле не было! И даже Леша не поверил… И никто у нас в компании не поверил… Все не понимали, почему я пытаюсь доказать обратное… Наши ведь считали, что я правильно сделала: убрала конкурента, замахнувшегося на мой кусок пирога. Мой рейтинг в городе повысился. Я даже кличку новую получила взамен прежней — «Черная акула».