Но позвонить следовало. Хотя бы для собственного успокоения.
На цыпочках я прошла в свою комнату, нашла в сумке записную книжку, вытянула телефон на длинном проводе в коридор, опустилась на пуфик, раскрыла записную книжку на последней странице и набрала номер сотового, записанный Лешкой на клочке бумаги, переданном мне с сыном. Ведь не просто же так Багиров рисковал?
С замиранием сердца ждала. Гудки. Значит, не отключен. И то слава Богу.
Затем сонный молодой женский голос прохрипел:
— Алло! Ну кому там не спится?
Последовала еще и фразочка про маму. Очень вежливая девушка, ничего не скажешь. Хотя я ведь звоню в неурочное время.
— Простите за поздний звонок, — начала я.
Опять мат.
— Мне этот телефон дал Алексей Владимирович Багиров…
— Эй ты, просыпайся, — послышалось на другом конце. — Одна из твоих б…
— А ты-то сама кто? — донеслось до меня не очень четко.
Я застыла на месте. На другом конце ругались и выясняли, кто есть кто. Я молчала, внимательно прислушиваясь, хотя могла уловить не каждое слово. Потом о трубке, наконец, вспомнили. Хотя мне-то что: не я же плачу за эфирное время.
— Алло! — прохрипел знакомый мужской голос. Когда он позвонил мне в первый раз этим летом, я не узнала его, но с тех пор нам приходилось неоднократно общаться и к голосу бывшего мужа я опять привыкла.
Но этого не может быть…
— Так ты, значит, все-таки жив, — констатировала я факт.
— Ольга, ты что ли? — сказал Багиров и крикнул (не мне): — Попить принеси! Горло дерет!
Ему опять ответили матом. Лешка немного поругался с девушкой, делившей сегодня ночью с ним постель, и снова решил уделить внимание мне.
— Ты где? — спросил Лешка уже относительно нормальным голосом.
— Дома. У себя дома.
— Хабибуллиных поблизости не наблюдается?
— Нет.
— Надо встретиться. Срочно. Но не сейчас. Я сейчас не в форме.
До меня донесся новый поток мата.
— Да заткнись ты! — рявкнул он. — Это моя жена!
Там в самом деле заткнулись.
А Лешка довольно вежливо (на него не очень похоже) предложил мне встретиться завтра днем, предварительно уточнив мои планы. Услышав, что я с утра намерена везти детей на дачу, сказал, что встретит меня у развилки в восемь вечера, когда я буду возвращаться в город, и мы вместе заедем в какое-нибудь кафе, где и поговорим.
— Обещай, что никому про меня не скажешь!
— Леша, ты о матери-то хоть подумал? Она у меня была сегодня. Она почернела от горя!
Леша выразился так, что все тирады его любовницы показались мне невинным детским лепетом.
