- "Пугачев крепкий был, - лишь с каленым железом язык развязал. А вот Тараканова обмочилась с первой растяжки... Ты не поверишь, как она палачей ублажала, чтоб они ее не пытали. Мы в другой комнате все животики со смеху надорвали!
А как исполнит все и обнадежится, тут-то ее и -- на дыбу. Потом я захожу и говорю милочке, - "Ты верила, что за сие скотство тебя на сей раз пощадят? Вообрази же, что ты могла натворить ради вот этой короны... А теперь накажите ее не за то, что она пыталась наделать, но за то, что сегодня тут делала -- ради страха за свое "я" и обычнейшей боли. Наказывайте же так, как за то, что она ради себя готова была сделать с Россией!"
Видела б ты, как зверели мои палачи! А ведь и вправду готовы были помягче ударить, или -- тисочки недокрутить... А после сих слов -- как положено -- иглы, тиски и костер..."
Государыня неприятно смеется, пальцы ее невольно скручиваются и становятся похожи на когти большой страшной птицы. Нервно подхохатывая, она продолжает:
- "Ее потом недельку лечили, отпаивали, да выхаживали и снова в пыточную. Наврут ей с три короба, что меня в городе нет, дыбу покажут и опять -- или-или. Она, конечно, им опять даст -- по-всякому и всячески ублажит, а затем я захожу и... видела б ты ее нашкодившие глаза! Если б она хотя бы честно смотрела, я б ее в первый же день кончила, не пытая... Ибо нельзя мучить царскую Кровь! А самозванок -- положено... Пока сами не сдохнут".
К этой минуте пестик в руках у моей матушки снова в порядке, она высыпает полученный порошок в какую-то колбу, растворяет снадобье в воде и подает лекарство Императрице.
Та чуть ухмыляясь, берет колбу в руку, другой рукой зажимает нос, чтобы выпить, и вдруг явно нарочно выпускает емкость из рук! Та с грохотом падает, разлетаясь на много осколков, Государыня ж (почти трезвым голосом) вдруг говорит:
- "А ты -- смелая. Хорошо держишь нервы в руках. Ты и дальше -- не бойся. Вот прикажу вздернуть на дыбу, там и надо бояться...
Взорвать меня тут грозилась..." -- тетка вдруг багровеет и по-пьяному злится, - "Ну, взрывай, коль подослана! В кои-то веки родная Кровь в сей гадюшник пожаловала, а туда же -- взрывать меня хочет! Ну, взрывай, - на!" -- с этими словами пьяная женщина вдруг без каких-то усилий рывком рвет свое пышное платье у себя на груди. И к небывалому изумленью племянницы, та вдруг видит, что на тетке под платьем тонкая стальная кольчуга!
Государыня же пьяно всхлипывает, с сожалением смотрит на дыру в своем платье и чуть ли не со слезами бормочет:
