) резко не нравится этот кусок… Он, чувствуя, что есть „перебор“, снял их». «А. Т. окончательно снял в послесловии кусок о Сталине… Звонил ему Володя (Лакшин) и сказал, что каждый может подумать об этом куске по-разному, Может подумать, что вы за Сталина, за его проницательность и мудрость. А. Т. устало согласился».
Довольна забавна история с поэмой Твардовского «По праву памяти», явно риторической в духе стихов: «Кто прячет прошлое ревниво, тот и с грядущим не в ладу», но превозносимой окружением поэта за ее «антисталинизм». Сам автор видел в этой своей поэме высшую точку своего гражданского мужества, связывал с нею свою жизнь, пробивался к Брежневу, чтобы опубликовать ее, требовал обсуждения в Союзе писателей и т. д. Автор «Новомирского дневника» приводит слова Твардовского, что он «собирается писать о поэме письмо на самый верх. И тех, конечно, поставит в нелегкое положение. Отношение к Сталину — это вопрос вопросов, вопрос настоящего и будущего людей — руководителей и не руководителей». Конечно, только советский литератор из числа литературных вельмож, избалованный вниманием «верхов», может так самонадеянно видеть в своих декларативных рифмованных строчках некий указующий путь государству, нечто угрожающее верхам. Тем более что сам автор поэмы — не из числа тех характеров, которые готовы на серьезное дело, на жертву.
Цену поэмы хорошо определили на том самом Западе, с постоянной оглядкой на который выделывали либеральные трюки «новомировцы». А. Кондратович пишет: «В итальянском „Экспрессо“ помещен перевод поэмы А(лександра) Т(рифоновича). В ужасном обрамлении. Текст, а на полях всюду какая-то голая девка. Это для А. Т. — как нож острый. А. Т. расстроился. Конечно, не из-за девки, неприятен сам факт. В предисловии сообщается, что поэма опубликована в ФРГ (видимо, по-немецки и в ближайшее время выйдет в „Посеве“), что в Советском Союзе она запрещена и ходит в списках. „Экспрессо“ дает перевод по одному из списков».
Вот вам и Запад, этакий спасительный свет и вся надежда тутошних прогрессистов. Поэт смотрит на свою поэму, как на величайшее творение, в котором решается «вопрос вопросов, вопрос настоящего и будущего людей», и подумывает, видимо, о благоприятной для себя реакции на Западе, а на этом Западе выходит эта поэма (долженствующая вроде бы произвести фурор) с «голой девкой» на полях, иначе на эту политическую декларацию никто бы не обратил внимания. Такова там цена литературного товара.
