Чтобы помочь институту встать на ноги, в феврале 1923 года приняли решение организовать коллективное шефство над профессиональной школой работников печати, к которому должны были быть привлечены газеты и книгоиздательства. Первым из издательств откликнулся «Московский рабочий», правление которого (издательство было тогда кооперативным) ассигновало для этой цели 100 рублей золотом ежемесячно.
Материальная база постепенно крепла. В 1925 году институт располагал солидной библиотекой, насчитывавшей 9 тысяч томов, профком «усиленно занимался отысканием мест в домах отдыха и санаториях для студентов института» и планировал отправить на отдых не менее 20 человек, при ГИЖе был открыт бесплатный зубоврачебный кабинет. Это большие достижения.
Разъезжались по всей стране выпускники института. Школу института журналистики прошли драматург Александр Афиногенов и поэт Иосиф Уткин, писатель Виктор Кин (В. П. Суровикин) и поэт Макар Пасынок, журналист и критик М. Чарный, поэт и прозаик Н. Н. Панов (Дир Туманный), многие журналисты, редакторы центральных и местных газет. Входили в дом на Малой Дмитровке новые первокурсники, росло число студентов, достигнув к концу 1926 года 250. Институт журналистики, преодолевая все трудности, уверенно делал свое дело.
Продолжал служить людям и старинный особняк на Малой Дмитровке. После переезда института на Мясницкую стали заполняться жильцами бывшие аудитории и кабинеты. Множество основательных и временных перегородок, перерезав лепнину на потолке, превратили их в комнаты, посреди которых могла неожиданно возвышаться пышная колонна. Поднявшись по парадной лестнице, можно было попасть в многолюдные коммунальные квартиры с их непременными атрибутами: шумными кухнями, тесными коридорами.
Шли годы. Постепенно жильцы меняли адреса, прощались со старым домом, становясь хозяевами отдельных квартир где-нибудь в Черемушках, Вешняках или Бескудникове...
А комнаты вновь стали кабинетами, в которых разместились различные учреждения. Так дом пережил очередное превращение.
И сегодня в центре Москвы, раскинувшейся далеко за границами Земляного города, поглотившей не только ближние пригороды, но и далекие по прошлым меркам деревни и села, стоит особняк, так много повидавший на своем долгом веку, а в его стенах идет своим чередом стремительная жизнь, готовясь вот-вот перешагнуть грань еще одного, XXI столетия.
Этот дом не отмечен мемориальной доской. Но наша память не подвластна внешним атрибутам. И многое безвозвратно ушло бы из нашей жизни, если вдруг выпало бы хоть одно звено истории. Антон Павлович Чехов написал о герое рассказа «Студент»: «Прошлое,— думал он,— связано с настоящим непрерывной цепью событий, вытекавших одно из другого. И ему казалось, что он только что видел оба конца этой цепи: дотронулся до одного конца, как дрогнул другой». Подобные чувства испытываешь, приоткрывая тайны, скрытые за толщей стен старых домов.
