По любым стандартам это было чрезвычайно надменное и самоуверенное заявление. Повелитель гангстерской империи не делал даже попытки прикрыть свою преступную деятельность. Наоборот, он явно радовался, что может выставлять напоказ свою благоприобретенную независимость. Поляков чувствовал себя униженным. Он машинально потягивал сок в надежде, что это поможет скрыть глубокую уязвленность.
— Пожалуйста, Олег Иванович, кушайте ваш обед… Мы, узбеки, всегда рады гостю. И знакомству с вами. Но вы должны понимать одну вещь… — Раджабов говорил льстивым и в то же время нахальным тоном. — Я не веду переговоров с эмиссарами, я говорю с людьми, которые сами что-то значат. Марченко обязан это учитывать. И конечно, учитывает! Но тогда он, значит, решил испытать меня и мою решимость. И вы, товарищ полковник, являетесь тут просто ничего не значащей пешкой.
(Поляков предполагал, что риск поражения для генерала Марченко был слишком велик, чтобы лететь в Ташкент самому, несмотря на его решимость сокрушить империю Раджабова.)
— Товарищ Поляков, вы, конечно, заслуженный человек. Товарищ Мусин, начальник моего личного штаба, познакомил меня с вашей отличной служебной биографией. Знаю, знаю: после путча КГБ превратился в РСБ — Русскую службу безопасности, а теперь в МБРФ. Но смена названий ни о чем не свидетельствует, не так ли, полковник? В своем сердце вы не изменились. Вы все еще кагэбэшник и преданный чекист в представлении той организации, которую Ленин создал для борьбы с коррупцией, саботажем и преступностью. Словом, всем, как он считал, что угрожало революции. Но все это чепуха, не правда ли? Вы все до единого убийцы и оппортунисты, разве не так, товарищ? Все находитесь в чекистской петле. Бутылка новая, а вино-то старое.
Поляков преисполнился решимости со всей силой встать на защиту хотя бы личной своей репутации, но понимал, что уже ничто не остановит злобно торжествующего узбека. Оставалось помалкивать — не впервой, мало ли чего доводилось слыхивать за годы службы.
— Ваше понятие о чести, ваша спаянность и ваша компетентность остались прежними. Изменились лишь название вашей организации и то обстоятельство, что в странах, подобных моей, вы уже ничего не значите. — Раджабов замолчал, закрыл глаза, перевел дух. — Марченко должен был бы понимать, что, посылая кого-то из средних чинов, подобных вам, он проявляет неуважение, наносит оскорбление лицу с моим статусом. Мне просто не следовало принимать вас — мелкую сошку, порученца. Но, как вы можете убедиться, я очаровательный общительный человек, который верен традициям гостеприимства и любит встречать посетителей в нашей древней азиатской великой столице.
